– Да, наверное, хотела. Только на тот момент я вообще из неведения сказала тебе, что прощаю тебя. Я была, как дурочка: еще не знала и не понимала, за что конкретно ты просил прощения. Может, за то, что ты такой влюбчивый человек.

Мы втроем стали спорить меж собой о том, кто же из нас дурак. Точнее, так: каждый доказывал, что у него самое дурацкое положение в этой истории. Итак, небольшое предисловие – нам на КВН нужно было черную футболку, притом у меня такой не было. Когда Паша приезжал из Елабуги, то он ничего не рассказал, и я сама у него попросила его черную футболку с Куртом Кобейном. На выступлении надевала её наизнанку – важен был черный цвет. Также Паша в марте дважды помог нашему клубу со звукозаписями для КВН, первый раз передавал их через меня, а во второй Саша с Гузель к нему ездили.

– Нет, Паш, слушай. Раз ты не рассказал, я был совершенно как дурак в этой ситуации. Ну правда. Представь себе: Лейсан приходит на репетицию в твоей, Паш, черной футболке. Говорит, мол, с тобой уже поговорила вчера… Конечно, понимаю, что ты такое фантастически-гипнотическое действие на девушек оказываешь… Я сомневался, ну не до такой же степени?! А Лейсан говорит, Паша нам еще музыку обещал для КВН, минусовки. Провинился, пообещал, поможет… И потом еще ты приезжал, музыку привез. Опять встречался и опять ничего ей не сказал! Я был уверен что ты все сказал, и она тебя простила уже. Согласись, это самое дурацкое положение!

Мда, по поводу того, что мне так удачно подвернулась чужая черная футболка, пусть даже и размера на два больше, чем нужно… я ведь тогда и не подумала, какие странные мысли и ассоциации могли возникнуть у Саши, к каким умозаключениям он должен был прийти. Его друг в январе на рыбалке плохим словом назвал меня, он ему врезал там, и сдачу получил. После друг приехал все объяснить и извиниться, и… видно, что девушка приняла и извинения, и футболку… И хорошие отношения сохранила… Только Паша так со мною и поговорил о том, о чем собирался. Примерно так он и объяснил:

– У нас не получалось поговорить-то! Ну правда, как приехал, так у тебя, Лейсан, Каролина была. Потом твоя мама пришла, а ты же, скажи ведь, никуда не хотела уходить. Что мне – при родителях это все надо было рассказать, наверное? Это я, понимаешь, это я оказался совершенным дураком в этой ситуации, а не вы! Я был самый дурной и дурацкий дурак в этой истории. Мало того, что это я Лейсан обозвал, за что и получил, так еще и сам ни о чем не мог рассказать. Когда кассеты привозил, времени мало было, нам надо было на работу, я не успевал. А уж на равноденствии – тогда я понятия не имел, что ты, Лейсан, ничего не знаешь. Был уверен, что ты знаешь. Да, Лейсан, по тебе было ясно: ты знаешь всё. Раз пять на протяжении всего вечера ты делала намеки, что ты знаешь. Потом и сама пошутила, что да-да, «я всё знаю». Сказала, что ты же отличница…

– Так это я думала, что про «дуб»…

(Я шутила, что всё знаю – это по школьной программе, что я даже отрывки из «Войны и мира» учила наизусть).

– Так и я думал, что это про «дуб», что ты меня с дубом сравниваешь, который во всем разочаровался, что нет ни весны, ни счастья, и вот такой он я. Только такой дуб в этом состоянии и станет обзываться.

Так мне сегодня и не удалось узнать, как меня обозвали и до какой степени я должна бы быть обижена, и насколько трудно или легко мне это простить.

Конец ознакомительного фрагмента.