Мама моя часто повторяет:

– Подружки-то самостоятельнее тебя и вообще поумнее, время зря не прожигают во дворе с ребятами.

Ха! Ира Гуртовенко самостоятельнее потому, что ее учат жизни старшие сестры Люба и Таня, они школьницы, а Гузель потому, что до третьего класса прожила в детском санатории из-за слабого здоровья и возвращалась домой только на выходные.

25 сентября 1971 года

Суббота

+14°С

Сегодня мы ходили в новый кинотеатр «Искра» на широкоформатный фильм «Гойя, или Тяжкий путь познания»; играют иностранные актёры и наши: Банионис, Чурсина, Шенгелая, Васильев. Фильм сделали четыре страны: СССР, ГДР, Болгария, Югославия. Что-то в нем я поняла, что-то не поняла; фильм красивый, о знаменитом испанском художнике, о борьбе испанцев за освобождение от Франции.

После школьных уроков и музыкалки нет времени смотреть телик, да и мало, что интересного было в сентябре, кроме следующих телепрограмм:

21 сентября в 21.30 – концерт народного артиста СССР С. Лемешева; в пятницу 24 сентября – телефильм о французском миме Марселе Марсо; худфильм «Встречи с Игорем Ильинским». По-моему, комика Игоря Ильинского не любить нельзя, похож на Чарли Чаплина.

Часто показывают телепрограммы, которые я не понимаю, потому что ещё маленькая: Сельский час, Труженики села, Шаги пятилетний, Ленинский университет миллионов, Пионерград, Костёр, Пионерия на марше.

Зато не пропускаю программы: Музыкальный киоск с ведущей Элеонорой Беляевой, Ребятам о зверятах, В мире животных, Клуб путешественников с ведущим Шнейдеровым, мультфильмы.

30 сентября 1971 годаЧетверг. – Зачем таскает тяжести? Наверно, килограммов десять яблок. Присылала же их нам в августе, зачем опять? – говорит мама недовольно, прочитав извещение о посылке из Курска от папиной мамы Евгении Осиповны.

– В Курске яблоки лучше наших, да и таким образом хочет помянуть своих сестёр АлександрОвых (ударение на букву «о»). Старшей Вере исполнилось бы 85, – защищает папа свою маму.

– Пап, какая была Вера? Что ты знаешь? Где жила? – спрашиваю я без особой надежды получить ответ.

О своей семье бабушка и папа говорят мало, а мне интересна любая мелочь.

Знаю, что все Александровы и папа, как говорит моя мама, одной породы: тёмные широкие брови, длинные ресницы, серые глаза, удлиненное лицо, маленький подбородок, густые темно-русые волосы и узкие запястья.

В Курске я видела в фотоальбоме фотографию молодой красивой Веры в белой кофте с воротничком-стоечкой, окантованной тонкими кружевами. На другом портрете она стоит в тёмном длинном платье с тонкой-тонкой талией. Есть снимок, где стройная Вера в длинном темных пальто и шляпке с большим пером, рядом – статный муж Полячков с гусарскими усами, одет в форму казначейства: фуражка со значком, пальто с петлицами. Эх! Как красиво одевались – не то, что сейчас.

Папа рассказал про четырёх сестёр своей мамы, получился целый роман.

Вера

Папин рассказ

Я помню с трёхлетнего моего возраста родную тётю Веру Осиповну, тогда, в 1927 году, было ей лет сорок. Жила она в восьмиметровой комнате на первом этаже коммунального многоквартирного дома №10 по улице Мирной, в Курске. Мы занимали сорокаметровую комнату на втором этаже. С тех пор прошло почти 50 лет.

Тетя Вера сама себя называла повитухой или акушеркой в отставке. Есть такая присказка: «Бабка повивальная – всем родня дальняя». В 1910 году в 25 лет она имела свою акушерскую практику в уездном городе Бельске под Белостоком в Западной Белоруссии. Ее даже звали «бабушкой Верой», потому что в старину молодых повитух не было – незамужних и бездетных к такому занятию не допускали. Во времена молодости тёти Веры становиться повитухами незамужним разрешили, хотя по привычке называли их «бабушками». Потом Вера вышла замуж, перестала работать акушеркой, но по-прежнему получала открытки от деток, которые продолжали называть её бабушкой. Советская власть повивальных бабок отменила, заставила рожать в роддомах.