По обстановке она напоминала гостиничные трехкомнатные апартаменты, оснащенные навороченной бытовой техникой и электроникой.

— Да, но мы задержимся тут лишь на несколько лет. Тут есть все, чтобы жить комфортно. Продукты с доставкой из резерва. Просто звонишь, говоришь, что нужно, и тебе привозят. Цены смешные, оплата из краевого бюджета. Все твои деньги останутся при тебе.

Я и подумать не могла, что жизнь может повернуться вот так. Неужели это все компенсация за потерю сына? Только мне все это не нужно, я бы от всего отказалась, если бы была возможность вернуть моего ребенка к жизни.

Но теперь мне оставалось только это. Комфорт и перспективы. И солидный — по моим скромным меркам — счет в банке, куда упали деньги за мгновенно проданную квартиру вместе со всем ее содержимым.

Новые владельцы моего вместилища боли и тоски оказались семейной парой лет за пятьдесят. Когда при показе квартиры зашла речь о моих продовольственных запасах, которые я оставляла им, что это все с моего же хозяйства, я спонтанно предложила паре и мой дом в качестве дачи. Они обещали подумать, и в итоге на следующий день мы составили нотариальное соглашение о том, что они могут пользоваться моим домом и участком, пока я не решу, что делать дальше.

Женя сказал, что цена на дом будет хорошей года через два-три, когда задуманное москвичами строительство завершится. Что ж, я не спешила избавиться от домика в Выселках.

А вот о небольшом бизнесе подумывала. И пока я работаю с депутатом и нахожусь на гособеспечении, мой счет значительно возрастет.

— Знаешь, Жень, до начала работы с тобой я считала депутатов ленивцами, которые присосались к государственной кормушке и шикуют за счет налогоплательщиков. А теперь я понимаю, почему о тех, кто у власти, за все платит государство и обеспечиваем всем необходимым.

И это была чистая правда. Я не успевала сделать все нужное за день, приходилось задерживаться до десяти вечера самое малое, пару раз я возвращалась домой после полуночи. Сил хватало только помыться и упасть в постель. Утром я даже бутерброд в себя запихнуть не успевала. Говорить о том, чтобы погулять по магазинам или что-то приготовить, вообще не приходилось.

Мой депутат был загружен еще больше.

И все равно работы было выше крыши. Женя ненавидел совещания на разных уровнях, потому что они отрывали от дел. Но на этих частых сборах ставились новые задачи, озвучивались новые проблемы, те, которые спускались сверху, или те, которые силами одного депутата решить невозможно.

К сожалению, они не наделены безграничной властью, и, чтобы провернуть маховик той же самой госмашины, уходило много времени, сил и нервов. Приходилось держать все на контроле, торопить, порой даже искать неочевидные решения. Потому что везде были свои правила, свои интересы и человеческий фактор. Существовали регламенты для взаимодействия между структурами, но отсутствовала синхронизация. Решение вопроса в разных ведомствах могли отложить на неопределенное время и…

В общем, я еще слишком мало варилась в этом бульоне, еще сырая плавала на его поверхности, но уже немного прочувствовала ответственность народного избранника перед избирателями и много что еще.

— Это как уровни в игре: чем выше скилы, тем больше ответственности и возможностей. Но и многое и нельзя.

— Я не знала, что ты игроман, — усмехнулась и прошла к барной стойке, разделявшей гостиную от кухонной зоны.

— Игрок. В политике не игроманы, а игроки.

— Нет, все же игроманы, — возразила я, проверяя шкафчики. — О, капучино… — поморщилась, взяв в руку капсулы для кофемашины. — Ненавижу капучино.