Оказавшись в своей квартире, Нина неожиданно разозлилась на дирижера – с какой вообще стати она должна его чем-то не устроить?! У нее не бывает джетлага, ее лицо не знает прикосновения иглы с ботулотоксином, а большинство ее зубов – интактные. Он должен быть счастлив оказаться рядом с такой девушкой, как она! Она мысленно придумала слова, которые бросила бы ему в лицо по такому поводу. Нина любила вымышленные диалоги. При этом она осознавала, что в них есть один минус – эти готовые слова никогда не пригождались в жизни.

Приведя платье в порядок, Нина распахнула окно своей спальни, впустив в душную комнату прохладный ночной воздух. В руках у нее была чашка холодного чая, а за спиной ожидала кровать со свежей шелковой простыней. Она больше не злилась – она наслаждалась тишиной и уединением, надеясь, что скоро в ее жизни появится особенный человек, который значительно сократит количество времени, проводимого ею в одиночестве. Она забралась под одеяло и под желтый свет лампы, чтобы почитать перед сном книгу.

Глава 7

С утра Нину мучило смутное беспочвенное чувство, отдаленно напоминающее беспокойство. Она не могла понять, в чем дело: перепроверила ежедневник, заглянула в телефонные заметки, открыла классные журналы. Она была почти уверена, что ни о чем не забыла и что все под контролем. Она допускала, что, возможно, ее сбивал с толку сон.

Запомнить содержание сновидения для нее было большой редкостью, однако сегодняшнее утро стало исключением. Открыв глаза, она мысленно пересказала себе то, что ей снилось.

В глубоком сумраке она бежала с кем-то по каменистому пляжу. Справа бушевал океан, слева, на возвышении, располагалось высокое бетонное ограждение. Нина где-то читала, что цветные сны снятся только обладателям психических расстройств, но была категорически не согласна с этим утверждением. Психиатры не выдавали ей заключений, и она даже не была бывшим курильщиком, при этом все же ее редкие сны отличались сочностью цвета. В ее сегодняшнем сне темнота казалась осязаемой и имела явный фиолетовый оттенок. Они бежали, смеясь, не замечая пенных брызг, вдоль кромки воды и полосы зажженных фонарей, излучавших ярко-желтое свечение. И вот, наконец, впереди, у самого океана, они увидели горящий костер. Они приблизились и, обнаружив там еще людей, присоединились к ним. На этом, как бы сильно не хотелось узнать продолжение, сон обрывался.

* * *

Когда Нина зашла в кабинет математики, чтобы свой пятый за день урок провести в окружении выпускников, то, наконец, поняла – она мечтала о том, чтобы эти сорок минут поскорее пролетели и староста, собрав тетради, передал их ей на проверку. Все это время она подсознательно ждала встречи с одиннадцатым «Б», чтобы скорее прочесть очередное загадочное послание в тетради одной из учениц – Алисы.

Алиса обладала широко распахнутыми голубыми глазами и пушистыми ресницами. Пробивающийся сквозь ветви огромных елей солнечный луч падал на ее длинные русые волосы. Насколько Нина могла понять из обрывков обсуждений, доносящихся до нее в учительской, Алиса была скромной и искренней, ей нравились книги о любви, и она умела видеть красоту в обыденных вещах.

Нина исподтишка продолжала рассматривать Алису и на автомате фломастерами делала наброски геометрических фигур на лежащих перед ней чистых листах в клетку. Готовые рисунки она тут же комкала и выбрасывала в мусорную корзину под столом. Про себя она подметила, что Алиса до сих пор оставалась по-подростковому нескладной; ей еще только предстояло открытие своего шарма и манкости.

Алиса всегда сидела за предпоследней партой в первом ряду. Нина почти никогда не видела, чтобы эта девочка смотрела в свою тетрадь или на доску – обычно ее взгляд был устремлен в окно. Тем не менее, в отличие от учеников, занимающихся имитацией бурной деятельности, ее оценки, как ни парадоксально, никогда не опускались ниже «четверок».