Шэнли умолк и надолго задумался, продолжая наблюдать за женой, которая наконец-то притихла, но теперь выглядела скорее мёртвой, чем живой, хотя плотность и целостность её ауры не оставляла сомнений в том, что с девушкой всё в почти полном порядке. Он размышлял о связи жизненных сил ― удивительном природном явлении, которое нельзя обнаружить с помощью магии. Но если оно природное и касается живых существ, значит, Эни сможет это заметить? И ещё Шэнли думал о той маленькой девочке, которая много лет назад подарила ему сломанный цветок. Он тогда почти сразу же забыл о ней. Не вспомнил даже тогда, когда доносчики отца сообщили, что Аюн Ли Мин первые годы своей жизни провела в монашеской обители. И теперь ему тоже казалось, что та девочка и его жена никак не могут быть связаны друг с другом. Жрецы и монахи при южном храме в царстве смертных ― это совершенствующиеся маги, отказавшиеся от всего мирского. Они стремятся обрести бессмертие честным путём и посвятили себя добрым делам, поэтому возятся с безнадёжными больными и калеками до последнего их вздоха. Или своего. Вполне вероятно, что малютка Ая давным-давно умерла, а думать, что это не так, Шэнли заставляет лишь доброе воспоминание о ней. Может, Лун прав? В непонятных ситуациях смятенный разум начинает подсовывать любые более-менее логичные разгадки. Больной ребёнок, капелька крови бессмертного демона, уникальная сила редкого дерева… Если так рассуждать, то можно додуматься и до наличия заговора там, где его нет. Например, предположить, что демон-кот появился в окрестностях храма не случайно, а был приманен монахами, чтобы получить от бессмертного демона каплю крови для умирающего ребёнка. Храм часто посещают бессмертные. Если способ был известен, почему же никто из них не захотел помочь девочке? Всё-таки в словах Луна есть смысл ― чем старательнее ищешь причину на пустом месте, тем выше вероятность самому её придумать.

Пока он размышлял, Эни закончила первый целительный сеанс для Дамиана Вэя и поспешила на помощь новой пациентке, хотя и устала. Полубогиня вошла в комнату без стука и предупреждения. Демона поприветствовала лишь коротким кивком, а мужа и вовсе не удостоила даже взгляда ― сразу же подошла к кровати и положила ладонь на лоб спящей Аюн. Должно быть, ей сообщили о нежданных гостях поместья оборотни ― иного объяснения не было.

– Шэнли, выйди! ― вдруг прозвучал строгий приказ.

– Выйти? ― озадаченно переспросил демон. ― Но…

– Я позже всё объясню. Лун, а ты останься. Здесь без твоей помощи мне не обойтись.

Он ворвался в женские покои без разрешения, забрал оттуда жену практически раздетой да ещё и использовал магию там, где это не дозволяется даже бессмертным небожителям ― если бы у Бьяри имелось логичное объяснение поступкам брата, она, несомненно, оправдывала бы его изо всех своих сестринских сил, но в сложившихся обстоятельствах смогла лишь пересказать то, что видела собственными глазами. Конечно, родители пришли в ужас. Естественно, дракон-император разгневался. Демоны были немедленно выдворены в Эсмар с наказом не совать носы в Шаэн до тех пор, пока ситуация не прояснится. Смертные остались во дворце владыки Вэя. Сам Эдриан Дайлу отправился на северо-восток царства смертных за объяснениями, но не с помощью магии перемещения, а на собственных драконьих крыльях ― ему нужно было немного остыть, чтобы сгоряча не поддаться искушению как следует наказать Шэнли Нитаэна без утомительного выслушивания его версии происходящего. В поместье Дамиана Вэя старший бог-дракон прибыл аккурат в тот момент, когда Эния уже открыла рот, чтобы выложить демону всю неприглядную правду.