Дикая вишня Тиграна Верес

В «Трактате о добродетелях», составленном древними мудрецами для правильного воспитания детей в благородных семьях, понятие «любовь мужчины и женщины» отнесено к порокам наряду с ленью, жадностью, непослушанием, неуважением к старшим и множеством других неприемлемых качеств. Мудрецы объясняют, что любовь естественна в отношении матери и отца, братьев и сестёр, детей и внуков. Это родственное чувство, оно не возбраняется. Правитель царства смертных ― отец всего народа людей. Его не только можно, но и нужно любить. Подданные Шаэна ― это огромная семья. Все люди ― братья и сёстры. Можно любить своё царство и всех, кто в нём живёт. Можно любить только себя ― это тоже нормально, пусть и не совсем правильно. Но в отношениях между мужчиной и женщиной любовь имеет особые свойства. Она порождает неоправданные собственнические чувства, ревность и становится причиной ссор. Часто делает людей зависимыми друг от друга, мешает принятию верных решений, заставляет поступаться чем-то более важным и пагубно влияет на многие стороны жизни. Но хуже всего то, что из-за такой любви люди способны предать семью, близких, друзей и даже своего короля. Тех, кто способен полюбить, а потом отказаться от любви во благо чего-то более ценного, важного и значимого, единицы. И этот отказ причиняет им нестерпимую боль, вызывая сомнения в правильности принятого решения. Хорошего в любви мужчины и женщины нет ничего. Плохого ― хоть отбавляй.

– Аюн, ты разумная и добродетельная девушка. Я надеюсь, что ты хорошо запомнишь тему этого урока и не станешь причиной разочарования для своей семьи, ― вкрадчиво произнёс наставник Мо, положив “Трактат” на стол перед своей воспитанницей. ― Мне стало известно, что сын князя Эржена оказывает тебе недвусмысленные знаки внимания, а ты по наивности принимаешь их, потому что боишься огорчить этого молодого человека отказом. Такое поведение не делает тебе чести. Эржены ― очень влиятельная и богатая семья, поэтому их единственный наследник сильно избалован. Помимо законной супруги у него есть и наложницы, но этот повеса полагает, что любая девушка, заслуживающая его внимания, непременно должна принадлежать ему. Он тоже изучал «Трактат о добродетелях» и избрал путь любви лишь к самому себе. Если поддашься его обаянию и порочным чувствам, то просто станешь очередной игрушкой в руках самовлюблённого мужчины и погубишь себя. Ты знаешь, какие надежды возлагают на тебя твои родители и Его Величество. И прекрасно осознаёшь, как много сейчас зависит от правильности твоих поступков. Так ведь?

– Да, господин Мо, ― потупив взор, ответила девушка.

Конечно, она знала, какие надежды на неё возлагают. Два месяца назад дракон-император Эдриан Дайлу принял целый ряд новых законов, направленных на борьбу с нечистью в царстве смертных. Раньше, ещё до того, как боги Занебесья сделали этого дракона верховным правителем над всеми пятью царствами, истреблением злых духов в Шаэне занимался четвёртый сын владыки Вэя ― принц Дамиан. Он и его отряд боевых магов и оборотней патрулировали предгорье и уничтожали всё демоническое, что встречали на своём пути. Оказывается, это было неправильно. Бог-дракон, дружный с народом демонов с незапамятных времён, полагает, что не все демонические создания плохие. Как, например, змеи ― есть ядовитые, а есть и безвредные, но зубы при этом имеются у всех. И для того, чтобы восстановить справедливость по отношению к незаслуженно истребляемым созданиям, Его Императорское Величество принял решение основать в Шаэне ещё одну магическую школу ― исключительно для смертных охотников, которым демоны будут доходчиво объяснять, каких злых духов можно убивать безжалостно, а какие достойны быть всего лишь пленёнными и переправленными в Эсмар. Но демоны и люди никогда не были дружны. Их сложно сплотить всего лишь высшей волей императора, поэтому в качестве дополнительной меры появился ещё и указ о брачном союзе между правящими династиями народов смертных и демонов. У владыки Шаэна осталось всего двое детей, достигших брачного возраста и пока ещё не связанных узами брака ― это невыносимая зазнайка принцесса Сильвия, которая однажды уже встречалась с демонами, хотя ничего об этом не помнит, и тот самый принц Дамиан, которому гоняться по горам за злыми духами гораздо интереснее, чем тащить на своих плечах груз ответственности, прилагающийся к титулу. У владыки демонов Лероя Нитаэна тоже в наличии имеется два подходящих отпрыска для заключения навязанного императором союза. О принцессе Бьяри в Шаэне никто ничего не знает, а о её старшем брате Шэнли известно, что прежде он был женат на императорской дочке Нае Дайлу. Слухи о причинах их развода ходят разные, но в большинстве своём склоняются к одному ― принц Шэнли бросил свою жену-драконицу, что впоследствии стало причиной её гибели. Конечно же, Сильвия Вэй не хочет себе в мужья такого ненадёжного мужчину. Да и сам владыка Вэй не горит желанием заполучить бессовестного демона в зятья, поэтому брачный союз Бьяри Нитаэн и Дамиана Вэя более вероятен. И всё же брат и сестра Нитаэны прибудут из своего демонического Эсмара в Шаэн вдвоём ― ознакомиться с предложенными вариантами, сделать окончательный выбор и заключить помолвку. Поскольку принцесса Сильвия категорически отказывается участвовать в этом безумии, вместо неё Шэнли Нитаэну будет представлена барышня Аюн Ли Мин ― племянница владыки царства смертных Саймона Вэя. Конечно же, родители и дядя ждут от неё благоразумия, послушания и покорности судьбе. Они боятся разозлить демонов сплетнями, порочащими репутацию благородной невесты.

– Аюн, ты понимаешь, что должна понести наказание за своё поведение? ― задал наставник Мо следующий вопрос.

Она ещё до начала этой утомительной лекции поняла, что её за что-то накажут. Оправдания никого не интересуют, как и отсутствие вины. Аюн не сделала ничего дурного. Всего лишь приняла в подарок изящный веер, который доставил в поместье семьи Ли Мин личный слуга лорда Эржена. Это ведь ничего не значит. На прошлой неделе в поместье был праздник по случаю дня рождения матушки. Эржены тоже были приглашены, а их сын заметил, что Аюн заинтересовала роспись на веере его супруги. Они даже поговорили о мастерстве художника в присутствии сотни гостей и родственников, и никто не счёл этот разговор недопустимым или неприличным. Законная жена господина стояла рядом и слышала его обещание прислать Аюн в подарок другой веер, расписанный тем же художником. Если это было плохо и неправильно, почему сразу никто не сказал? Почему родители не предупредили, что от подарка нужно будет отказаться, чтобы не запятнать свою репутацию? И кто вообще решил, что эта незначительная малость имеет какое-то отношение к любви?

Увы, произносить эти вопросы вслух или отрицать свою вину было бесполезно. Наставник Мо ― придворный евнух. Если он знает о веере, значит, кто-то уже донёс об этом подарке Его Величеству, а владыка распорядился наказать глупую племянницу. Успокаивало только одно ― наказание не будет слишком суровым, ведь синяки на теле невесты или сильная слабость после длительной голодовки вероятного жениха точно не обрадуют. Да и возражения ― это демонстрация отсутствия смирения, что тоже относится к порокам. Пережить кару за несуществующий проступок придётся в любом случае.

– Я смиренно приму любое наказание, ― ответила Аюн, стараясь говорить так, чтобы голос звучал не слишком уныло.

– Ты будешь заперта в своей комнате на весь месяц, оставшийся до прибытия демонов на смотрины.

– Да, господин Мо.

– Всё это время ты будешь старательно переписывать «Трактат о добродетелях» от корки до корки каждый день.

– Да, господин Мо.

– Ты не будешь принимать гостей и общаться с кем-либо, кроме матери.

– Даже с братьями и отцом? ― уточнила девушка.

– Даже с ними.

– Хорошо, господин Мо.

– И последнее. Поскольку твой опрометчивый поступок заслуживает более сурового наказания, чем всё перечисленное, вместе с тобой накажут и твою личную служанку. Она получит тридцать ударов палками и будет изгнана из поместья без выплаты жалованья за этот месяц.

Аюн едва удержалась от возмущения, но она прекрасно понимала, что спор с придворным евнухом может закончиться для Джии ещё хуже. Вот она ― цена любви. Даже дружеской. Из-за отсутствия возможности как следует наказать виновного вынуждены страдать те, кто ему дорог. Аюн готова была переписывать «Трактат» не только днём, но и по ночам тоже, лишь бы Джии не пришлось переживать уготованную ей участь. Она даже разделила бы со служанкой жестокое наказание палками, но никто ведь не позволит. Джии всего пятнадцать лет. Она не выдержит тридцать ударов. А если и выживет, то может на всю жизнь остаться калекой, а она ведь даже не прикасалась к тому злосчастному вееру. В чём тут справедливость и добродетель?

– Я поняла, господин Мо.

– Хорошо. Я рад, что ты способна проявлять благоразумие. Жаль, что родители не научили тебя предусмотрительности и осторожности, но теперь исправлять это упущение уже поздно. Могу лишь надеяться, впредь ты будешь задумываться о последствиях своих поступков, ― с важным видом подытожил евнух.

Будь он рядовым придворным, Аюн с превеликой радостью уже давно выставила бы этого неприятного человека за дверь и даже попросила бы родителей добиться, чтобы его наказали за дерзость, но господин Мо ― доверенный человек короля. Его устами говорит сам владыка, поэтому нужно терпеть и смиренно принимать всё, что сказано. Он ушёл, а его воспитанница почувствовала острое, почти нестерпимое желание помыться, словно её только что облили с ног до головы грязью, смешанной с навозом. И ещё она испытывала сильную душевную боль из-за несправедливого наказания, назначенного Джии. Но испытания на этом не закончились. Спустя всего несколько минут после ухода евнуха в комнату принцессы пришла служанка её матери и настежь распахнула створки окна, в саду за которым дюжие работники конюшни уже поставили широкую лавку и привязали к ней несчастную Джию. Более ужасного наказания для Аюн придумать было нельзя. Она отвернулась, чтобы не смотреть на издевательство над хрупкой девочкой, но была вынуждена слушать крики своей юной служанки до тех пор, пока бедняжка от боли не лишилась чувств.