И никак не должно было ничему подобному до чего и впрямь безупречно лечь в основу того самого сколь безутешного вывода, что речь, мол, и вправду идет о некоей мглистой жуткой темени.

До чего, несомненно, скрывающейся под маской всем своим внешним ликом исключительно простодушной, как и однозначно бездушной безответственности.

И, кстати, нисколько не обязательно, чтобы тот так и рвущийся наружу поток депрессии вполне вот всерьез под собою подразумевал до чего скрытое ликование сколь истомившейся от долгого ожидания весьма уж однозначно сатанинской сущности.

Вовсе не надо бы столь чеканно и многозначительно приходить к тем более чем весомым и окончательным выводам, да еще и выводя их строго у кого-либо надменно за спиной тем еще самым немыслимо вздорным речитативом.

И самое главное – что все это было сделано именно на исключительно уж скользкой основе одних лишь тех весьма веских и самых еще донельзя разнообразных предположений.

А надо было, между тем, и несколько явно обождать, прежде чем вполне уж до чего только однозначно приходить ко всему тому довольно-то безвозвратно более чем определенному заключению.

А именно, до чего вот окончательно в том полностью удостоверившись, что кто-то, мол, всего-то навсего сходу захотел на деле воспользоваться удобным случаем.

Раз он только лишь для того и живет на всем белом свете, дабы при малейшей к тому возможности обязательно еще досадить всякому встреченному им на его жизненном пути ближнему своему…

Нет, ничто внешнее и исключительно поведенческое, никакое не неопровержимое свидетельство верной смерти всего того вполне так естественно доброго, что кем-то в кого-то было еще изначально нисколько не наспех всецело заложено.

А уж Господом Богом или слепой матушкой природой – то ведь вовсе совершенно неважно.

Внешние проявления всегдашне формируются именно всей той окружающей человека средой и полностью, и до самого конца усваиваются человеческой психологией разве что лишь тогда, когда он и сам есть более чем неотъемлемая часть всего того, до чего повседневно само по себе и существующего бытия.

И совсем уж навряд ли, что кто-либо и впрямь-таки до чего беспроигрышно еще сумеет с самой ведь величайшей легкостью довольно наскоро избавиться от всего того, что с ним разве что лишь ненароком и наскоро сроднилось из-за всех тех исключительно невзрачных свойств всей той однозначно до чего невесело взрастившей его среды.

А все ж таки нисколько и не более того.

Однако добиться чего-либо стоящего и путного, до чего беспрестанно расталкивая и сколь невзначай же подталкивая некоего довольно простецки мыслящего индивидуума в ту единственно верную и во всем до конца полностью правильную сторону…

Нет – это окажется истинно полезным в одном лишь только виде простодушно проявленного задушевного тепла и дружеского участия, пусть оно даже и на самое короткое время.

Ну а исключительно так именно что исподволь действовать словесным насилием никак и никому вовсе ведь не подобает, а главное – толку от всего этого будет ровным счетом ну совсем ни на грош. Любому из нас более чем неотъемлемо свойственно всячески вот восставать супротив внешних насильственных действий, а потому сухие и жесткие нотации, как правило, вызывают у человека одну лишь полнейшую же «дремучую отрыжку».

Ну а во имя действительно вполне еще успешных мер воздействия на принципиально чужую психику всегда довольно толково потребно бы постараться именно что отыскать некий весьма существенный модус вивенди в каждом конкретном случае, а не столь неотступно следовать одним тем чрезвычайно сконцентрированным и до чего надежно законсервированным понятиям книжно-картонного формата!