И это в реальной жизни порою реально бывало, пусть и не со всеми или не столь и впрямь-то исключительно так надолго.

А это и есть тот почти неизбежный конец всякого восторженного идеализма.

Уж того-то, значится, самого, при котором буквально всякую более чем естественную реальность сколь безответственно заменяют очень даже удобной ширмой, полностью скрывающей за собой все ее грязные и донельзя темные стороны.

И ведь с этаким всеблагим видением мира непременно еще будет возможно преспокойно прожить всю свою счастливую жизнь.

Однако не дай только Бог кому-либо из всех этих прекраснодушных деятелей добра и на самом-то деле столкнуться с той вполне осознанно отчужденной от всякого их праздного мировоззрения, очень уж даже бескрайне суровой действительностью…

Весьма вот преотличным примером, что это именно из всего этого действительно может еще, собственно, выйти, более чем должно послужить судьбе добрейшего человека Николая Гавриловича Чернышевского.

Оказавшись временно за решеткой, он и написал свой однозначно так именно что демонический роман «Что делать», тот, кстати, самый, который молодой Ульянов затем столь усердно штудировал в течение двух долгих недель, после чего ему, без тени сомнения, все стало совершенно уж окончательно полностью ясно.

Но ведь и без этого поэта в прозе самых «истинных задушевных исторических реалий» вполне тогда хватало и других…

И сколь много было тех несчастных, что разом уж повернулись всем своим возвышенным духовным ликом прямиком к липкому и вполне однозначно беспредельно подлому злу.

Причем произошло это именно потому, что добро в их душах было искусственно извращено, а потому и оказалось оно аморфно, а также и попросту безбрежно во всем ведь до чего только немыслимо прекраснодушно.

Они явно черпали все свои вольнодумные духовные истоки от того самого ярчайшего идеализма, совершенно же неизбежно возникшего на почве самого дичайшего несоответствия всего этого физического мира всяческим и всевозможным о нем литературным сказаниям.

Вот именно из-за этого при столкновении с дикими жизненными казусами и происходит в точности то самое, что столь уж всенепременно случается с лососем, идущим на нерест через речные пороги.

К концу пути его и узнать нисколько нельзя, до того его расплющивают все те встреченные им в пути препятствия, которые ему между тем волей-неволей приходится таранить именно головой.

Со свободолюбивыми людьми XIX столетия, безусловно, происходили в точности те весьма уж донельзя трагические перемены во всей их наиболее заглавной задушевной сути.

А именно поэтому вся их духовность и потеряла все свои исконные, еще изначальные свойства, обращая добродушных, да только чересчур наивных идеалистов в лютых корифеев теоретически верно выверенного злодейства.

И, главное, еще вот и таковых, что, будучи окрылены идеями всеобщего и вездесущего равенства, были именно к тому всецело уж непоправимо готовы…

Всегдашне были они всемогуще сколь прямодушно настроены – умертвить миллионы и миллионы ради одних тех дряхлых от всей их вполне естественной первоначальной несвежести, изрядно так еще в своей теоретической основе подгнивших идеек-прохиндеек.

Эти бесславные, бессмысленные и беспочвенные отбросы мыслительной деятельности весьма вот надежно приняли в чьем-либо омертвело пламенном воображении более чем истово прямолинейную форму ярой борьбы за святое и до чего исключительно искрометно правое дело.

Да только сам по себе тот довольно еще неблизкий путь к нему мог быть отныне разве что вот проложен по одним лишь тем еще телам ближних своих, зачастую сколь беспощадно массово мобилизованных и попросту без счета «гибнущих за некое донельзя пресловутое народное счастье»…