– Не могу, – верчу головой я. – Принцип информированности. Об этом знаем только мы трое и плюс еще жабешки. Это прямой путь спалиться, Рома. Не обижайся, но «Рупор Анжелики» обойдет твою персону стороной. Согласен? – говорю я строго и уже собираюсь уйти домой вместе с Лехой, когда в сумке заходится трелью сотовый.

«Анатоль, мать вашу, – мысленно ругаюсь я, ища по сумке айфон. – Рабочий день в разгаре, а вы, гражданка Мансурова, таскаетесь незнамо где», – предвещаю я речь шефа и, как только брякаю тихое «алло», понимаю, что не ошиблась.

– Если это ты бродишь около офиса, поднимись, пожалуйста, – булькотит шеф. И после рыка Ромки его бубнеж кажется детским лепетом, а не окриком грозного начальника.

– Что? – настороженно спрашивает Леха, когда я, не сказав ни слова, сбрасываю вызов.

– Шеф просит навестить, – пожимаю я плечами. – Наверное, придется…

– Ты сильно держишься за эту работу? – интересуется он хмуро. – Много платят? Работа приносит удовольствие?

– Ну, как тебе сказать, – усмехаюсь я криво. – «Рупор» обеспечивает меня полностью, а «Дизайн ФМ» – для отвода глаз и для стажа.

– Тогда, – тут же решает Воскобойников. – Нечего тебе там делать. Дома напишешь заявление об уходе. Рома занесет, – решает он, невзирая на брата, закатившего глаза. – Трудовую у нас положишь. И раз ты наживалась на мне эти годы и собираешься продолжать, то будь добра посвятить всю себя свободное время бедному калеке.

Леха показывает на свою перебинтованную руку и тянет меня прочь от бизнес-центра.

– Замени ему мамочку, Шакира, – орет вслед Лом.

– Только не это, – вздыхаю я. – Я не справлюсь…

– Моя мама – святая женщина, – ехидно бросает Воскобойников.

– Вот и я о том же, – добавляю в сердцах я и тут же лезу в сумку за красной бейсболкой. – Надень, – бурчу тихо, – а то и до Адмиральской не дойдем.

– Спасибо, – пыхтит Леха, натягивая на глаза козырек. – Ты как всегда права… мамочка, – ухмыляется он и дворами тянет меня к дому. Я как будто на машине времени попадаю в одиннадцатый класс гимназии. Мы с Воскобойниковым, как и прежде, бредем через чужие дворы и болтаем о родителях.

– Кстати, Кира, я тебя не спросил о твоих… – замечает он по дороге. – Как они?

– Живы, здоровы, работают, – коротко информирую я и тут же понимаю, что в ближайшее время придется привести к ним жениха.

– Давно не виделись, – бурчит звезда экрана. – Буду рад с ними встретиться.

– Чего не скажешь о них, – ляпаю я совершенно легкомысленно.

– Вот что, Шакира, – рычит Леха, прижимая меня к стене какого-то дома. – Давай без фокусов, дорогая. Твои родаки даже не подозревают о «Рупоре Анжелики», верно? – и, поймав мой обескураженный взгляд, добавляет вкрадчиво: – Перестань валять дурака. Поняла? Пока наш уговор в силе, притворяйся влюбленной. Старые дрожжи… то да се… Я так и сказал матери. Она даже собралась тете Кате звонить…

– А у нее есть телефон моей мамы? – искренне изумляюсь я. – Не знала, что они общаются.

– Противостояние закончилось, Кирюшенька, – криво усмехается мой милый. – Теперь только мир и любовь. Мир и любовь… Иначе мне придется рассказать Кате и Мише всю правду о «Рупоре».

– Зачем, Леша? – со стоном спрашиваю я. – Зачем?! Ты совершенно спокойно можешь уехать в Москву или в Питер и жить своей жизнью. И никакие родственники тебя не достанут. Зачем тебе я? Этот дурацкий фарс с браком? – бурчу я, стараясь вырваться.

– Спасаю твою глупую ж.пу, Кира, – рычит мне в ухо Воскобойников и, покосившись, замечает двух старушек-сплетниц, с интересом наблюдающих за нами. – Пойдем, – тянет прочь. – Дома поговорим. Чувствую я, к вечеру на мыло зет-зет-двенадцать придет не одна тонна фотографий.