– Всем отдохнуть, механикам спать два часа! – оставив на танках по наблюдателю, все, как убиты поснули. Прилетевший с заправки вертолет приземлился у камбатовой машины, и пилоты тоже поснули на своих местах. Ровно через два часа всех подняли, чтобы не спалось, комбат приказал:

– Всем умыться, осмотреть машины, перекусить сухим пайком и всем по машинам и ждать мою команду вперед! – было уже одиннадцать часов дня. Взлетел вертолет, затем прошла команда:

– Заводи! – а за ней вперед, и как вчера с ревом, дымом и гарью помчались танки, высекая искры и разбрызгивая лужицы от прошедшего перед утром дождя. В три часа дня мы подошли к границе с Венгрией, комбат остановил колонну. Собрал всех командиров, к этому времени подъехали сопровождавшие нас полицейские, комбат поблагодарил их за прекрасно проделанную работу, пожелал им доброго здоровья и отпустил. Впереди нас бала граница с Венгрией, где стоял такой же домик, как на чешской границе и открытый пограничный шлагбаум, но пограничников там не было. Комбат обратился к нам и сказал:

– Товарищи командиры, спокойная жизнь кончилась, за этим шлагбаумом вражеская территория и на каждом шагу может быть затаившийся враг, поэтому танковые люки не открывать, из люков не высовываться, танковые люки на замки не закрывать, наблюдение вести круговое через смотровые приборы, мотострелкам следующих на бронетранспортёрах кроме пулемётчиков головы не высовывать, а водителям и командирам смотровые окна прикрыть броневыми щитками. В случае открытия огня противником из стрелкового или другого оружия, танкистам отвечать не из пулемётов, а сразу из пушек, если будут стрелять из домов, то в дом стрелять не по стене, а в окна! – кто-то из нас спросил:

– А почему в окна? – комбат подумал и объяснил:

– Если снаряд ударит в стенку, самое большое что он сделает, пробьёт дыру. А если он влетит в окно, то за окном всегда есть стенка, ударившись в неё он взорвется внутри и строение рухнет! Понятно? – все закивали головами. Кто-то ещё спросил:

– А почему люки не закрывать на замки и защёлки? – комбат опять ответил:

– Потому что тебе в лоб и в борт влупит Фауст или снаряд с ручного гранатомёта, он прожжёт броню и искрами, и давлением убьёт экипаж, а когда люки не на защёлках и замках, то избыточное давление их откроет и выйдет наружу, и вы хоть и оглушённые, и обожженные все же останетесь живы. К нам приземлился ещё один вертолет, из него выскочил офицер и побежал к танку комбата, и что-то ему громко говорил, стараясь перекричать рёв вертолёта и танков. Комбат опять собрал нас и объявил:

– Та часть, к которой мы идем на усиление блокирована венграми, и нам необходимо её деблокировать, поэтому, не снижая бдительности, нам необходимо ускорить выдвижение, чтобы выручить попавших в окружение наших собратьев. Особо внимательным быть по прохождению населенных пунктов, возможности обойти их у нас нет, так-как местность вокруг болотистая и дорог этих мы не знаем! – а мы с комбатом, уточнив маршрут по карте двинулись в направление к нашему злосчастному Секешфехервару. Километров через сорок головной дозор сообщил, что навстречу нам в полутора километре от нас идут танки Т-34. В это время наш отряд выдвигался в долине по двум дорогам по правому и левому склону. По правому маршруту шли танки и колесные машины, а по левому, так-как он был более ровный шли самоходки со своими длинными торчащими вперед пушками, мешающими разворотам в узких местах. Комбат остановил колонну, приказал:

– По – возможности рассредоточиться, но в болото не влезать и приготовиться к встрече с танками противника. Мы не знали чьи эти танки, откуда они и чего следует ожидать. Мы знали одно, что у венгров такие же, как и у нас тридцать четверки, и шли они, со своей стороны. Вскоре впереди нас лежащей рощи мы увидели подымающуюся гарь и пыль от танков. Комбат послал вперед к этим танкам начальника разведки полка, который был с нами, и тот на плавающем танке помчался им навстречу. Комбат ему сказал: