– Вперед и вперед! – пришлось опять менять танк и выполнять задачу. До цели нашего предназначения оставалось километров пятьдесят. Впереди открывалась широкая, хорошо оборудованная дорога, которая нам позволяла быстро достичь нашей цели. Комбат остановил нас, и по карте определил каждому задачу, куда и как подойти к военному городку, чтобы уничтожить противника и не поразить наших солдат, находящихся там. Он запретил нам стрелять из пушек, а все цели уничтожать из пулемётов, а самоходную батарею определил стать вокруг городка и не допускать приближения к нему танков и бронетранспортеров противника. Мы, конечно смутно понимали расположение этого военного городка и подхода к нему, но по мере приближения к нему всё стало ясно. Венгры не большими силами окружили этот городок и держали под прицелом выходы из казарм и подходы к паркам боевых машин. Всё решилось буквально в течение полутора двух часов, все эти группы автоматчиков и пулемётчиков мы преспокойно перебили из танковых пулемётов, а солдаты мотострелковой роты зачистили оставшихся в живых, сдающихся фашистов в плен не брали и такой команды не поступало. В полку оказалось только два офицера дежурный по полку капитан Кошевой и зампотехом танковой роты старший лейтенант Володя Стременко. Где остальные офицеры дежурный не знал. Объявивши тревогу, когда венгры напали на склад боеприпасов, он за офицерами, которые жили на квартирах у венгров отправил посыльных, но не те ни другие в части не появились. Откуда-то прилетел вертолёт, с него высадилось несколько офицеров танкистов, которые занялись этим полком. Мне же комбат приказал по периметру военного городка осуществить охрану его, а сам он переместился в другой военный городок, находящийся в двадцати километрах от этого и приказал постоянно держать с ним связь. Так же, он распорядился выделить три танка и мотострелковый взвод для охраны большого моста и ни в коем случае не допустить его подрыва.

Выполняя указания комбата, а также возникающие задачи некогда было осмотреть свои ноги, которые начинало жечь. Находящиеся с нами батальонный фельдшер старший лейтенант Незабудько, увидев меня, доложил, что у моего заряжающего и наводчика сильно обожжены и посечены мелкими осколками ноги и, что он оказал им необходимую помощь перебинтовал их, и они готовы выполнять свои обязанности.

– И тебя, Борис, надо осмотреть потому, что может быть заряжение, у тебя вон комбинезон внизу весь в крови! – он повел меня к санитарной машине, стал стаскивать с меня сапоги, но голенища приварились к комбинезону, пришлось комбинезон разрезать снизу и с тащить сапоги. Портянки были красными с черными краплениями, а когда их размотали, ноги были сплошь покрыты кровью и ещё чем-то коричневым. Фельдшер вместе с медбратом не пожалели спирту обмывали мои ноги, отчего я взвыл не своим голосом.

– Ничего-ничего, сейчас перестанет! – сказал старший лейтенант. После промывания он посыпал каким-то порошком помазал мазью и сказал:

– Надо каждый день делать перевязку. Из портянок и из икр ног, он собрал целую пригоршню круглых, как маленькие шарики брызг от расплавленной брони. После перевязки намотать на ноги портянки не удавалось потому, что они не влезали в сапоги. Медик не пожалел ещё одного комплекта бинта и намотал его поверх уже намотанного вместо портянок. Одев сапоги прямо на бинты, я пошёл выполнять свои задачи, которых с каждой минутой становилось все больше и больше. Наступала ночь, надо было организовать охрану людьми, которые за эти трое суток были смертельно усталыми. В полку, который мы деблокировали велись работы по проведению его в полную боевую готовность. В танки загружались боеприпасы. Из сержантов назначались командиры взводов даже командиры рот, так-как офицеров не было, и ещё никто не знал куда подевались офицеры полка. Ночью в нашем гарнизоне никаких происшествий не случилось, а со стороны другого военного городка, где был комбат, довольно долго слышались пулемётные очереди и выстрелы из гранатометов. По рации комбат предупредил, чтобы усилили бдительность и были готовы отразить внезапное нападение противника. Но нас пронесло. Утром ко мне пришёл капитан, который был дежурным по полку и старший лейтенант Стременко Володя. Он остался живым после нападения венгров на караульное помещение. Венгры сняли часового у входа, застрелили начальника караула, расстреляли бодрствующую и отдыхающую смену, открыли замки в камере, где находились сидевшие на гауптвахте солдаты и сержанты и расстреляли их. Володя Стременко был доставлен на гауптвахту в высшей степени опьянения и был помещён в офицерскую камеру. В камере стояли три топчана, два у окна, а один в углу за печкой. Офицерские камеры по уставу на замок не закрываются, венгры заглянули туда, увидев открытую дверь и пустующие два топчана, за печь не заглядывали и решили, что там никого нет. Забрав все автоматы караульных, они покинули помещение. К утру Володя очухался, проснулся вышел из камеры и увидел, что в караулке все мертвы, оружия нет и он понял всё. Выглянул из двери и увидел, что несколько венгров с автоматами лежат в сторону полка, где слышались выстрелы. Осмотрев всех убитых, он не нашёл оружия, но вспомнил, что под столом начальника караула должен стоять ящик с боеприпасами для автоматов и ручные осколочные гранаты. С противопожарного щита, он взял багор, сорвал с ящика замок, достал несколько гранат, ввернул в них взрыватели и стал выглядывать из двери. Увидев, что кроме одного венгра спешащего в направление полка на дороге никого нет, он вырвал кольцо и бросил ему под ноги гранату и быстро выскочил на дорогу, забрал у него автомат и подсумок с магазинами. Краем глаза он увидел, что со стороны КПП на звук взрыва бегут несколько венгров, дав очередь из автомата в их сторону, он скрылся в караульном помещении, закрыв на окнах металлические шторы и входные двери. Это караульное помещение было построено немецким гарнизоном по немецким стандартам и представляло собой миниатюрную крепость, которую можно было пробить только из пушки среднего калибра. Три дня до нашего прихода, Володя отстреливался от пытающихся захватить помещение венгров. Об этом я узнал в личной беседе с Володей. Подошедший капитан обратился ко мне с просьбой: