Ага, вижу что-то. Я присел, чтобы отдохнуть. Благо, дверца не торопилась снова слиться воедино с холодильником. Затем опять вытянулся, и стал одной лапой копаться на верхней полке. Едва достигнув желаемой цели, я услышал, как Оля смеётся сзади меня. Нельзя сказать, что её появление оказалось полной неожиданностью, просто я сознательно проигнорировал топот ног, оказавшись в плену неудовлетворённых гастрономических желаний.

– Надо же, по холодильникам шастает! Ты с каких это пор умеешь открывать дверцу? А?

Вот же не спится ей! Прямо вот неймётся ей служить помехой в моих делах. Теперь точно обломался. Но она не даёт мне ожидаемого и даже справедливого подзатыльника. Вместо этого она вытаскивает колбасу, из-за которой я едва не утонул в луже собственной слюны. Отрезает кусочек и прячет колбасу обратно. Затем отрезанное крошит и даёт мне. Как же я обрадовался её проницательности. От переполнившихся меня эмоций я совершенно забыл поблагодарить мою хозяйку после скоропалительной расправы с угощением. Если подумать, я никогда не выражал благодарность. Так что ничего необычного. С того раза шумный ящик не раз терпел от меня налёты.

Как же приятно мою великолепную шёрстку греет нечто сверху. Оно ещё ярко светит, от чего мои глазки жмурятся. Вдалеке шумят такие высокие штуки. Они снизу тёмные и тонкие, а сверху – зелёные и пышные. Их называют деревьями. Ещё иногда на улице мелькают коробки, на которой мне когда-то довелось кататься. Вонючие, трясущиеся и неприятно звучат. Гадость. Имя им – автомобили или машины.

Я вижу ещё много разных штук с множеством дырок – это дома. Снизу прохаживаются незнакомые двуногие. Смотрю на них сверху и диву даюсь. Они такие разные: маленькие, большие, лысые, визгливые, надушенные. И ходят то сюда, то туда всякие.

Вот бы и лежал себе да поглядывал на всё это дело, так нет же: мой охотничий взгляд видит это… Они летают, горланят, ходят снизу целой компанией. Внутри меня что-то зашевелилось. Не знаю, как это объяснить, но оно влекло меня к ним. Что я собирался с ними делать – пока не осознавал. Но моя решимость двигала меня вперёд, усыпив бдительность. Я взобрался как можно ближе к краю балкона. Вот возле меня летит одно такое существо. Мой взгляд затуманился, и я раскрываю свои лапы навстречу ему.

– Ой, мамочки! – кричу я, не удерживаясь на краю балкона. Моё падение было молниеносным, ведь у меня не было крыльев, как у этих беспокойных голубей. Но благо не совсем болезненным. Вокруг меня оказались какие-то зелёные штуки. Так произошло моё знакомство с травой. Те существа, что гуляли здесь парой секундами раньше, улетели прочь. Я остался один. Рядом снова проезжает противная коробка, проходит двуногий… О нет, что я здесь делаю и как мне выбраться отсюда? Я не мог ни о чём думать кроме как о своей двуногой. Я жалобно раскрываю рот, чтобы она услышала мой крик о помощи, но ничего не происходит. Зато голуби вторят мне, словно дразнили.

Покричав немного, я с ужасом осмотрел окружающую обстановку с её безграничностью. Куда бы спрятаться? Я ведь не знаю, куда идти и что делать. Но вижу что-то очень большое возле моей спины. Я крадусь под него и прячусь с надеждой, что меня теперь точно не заметят. Моё бедное сердечко бешено стучит в маленькой пушистой груди. Надо мной кричат те существа, из-за которых я оказался в таком затруднительном положении. Вот где они теперь. Ну да, у них же крылья, а не лапки. Из этой игры они вышли безоговорочными победителями.

Но мои молитвы всё же достигли адресата. Я услышал голос двуногой. Не Оли, но и старшая мне подходила. Она звала меня. И я по её голосу слышу, что она всерьёз обеспокоена моим внезапным исчезновением. Я встряхнул с себя обуявший меня страх, после чего подал голос как можно громче, чтобы меня точно услышали. И вот эти руки, не раз дававшие мне лёгкий шлепок по попе, вытаскивают меня из-под укрытия. Как же я радовался в этот момент! Это нельзя передать словами. Меня прижимают к груди и несут куда-то. Я, крепко вцепившись когтями в кофту, бросаю взгляд победоносца на крылатых существ наверху, провожавших нас суетливым галдежом.