Но сейчас этому помешали внешние обстоятельства. А точнее сам Юсик, голос которого внезапно донёсся с улицы. Очень громко и близко, так что мы с отцом вздрогнули, а потом уставились друг на друга, словно не веря собственным ушам.

– Юля! Юляаа! – крик летел с левого торца дома, от чёрного входа. Чёрным входом отец никогда не пользовался, поэтому обычно Юсик заходил именно через него. Шмыгал на цыпочках серым мышонком. И никогда, ни разу в жизни не звал меня вот так во всеуслышание, громким криком. Поэтому сейчас я испугалась. Что-то было в его голосе. Что-то помимо нервного возбуждения. Страх?

– Юсик зовёт! – быстро сказала я отцу, кладя ладонь на откидной пульт инвалидного кресла, – Я пойду!

Кресло подо мной ожило, заурчало, через ортопедическое сидение в тело передалась мягкая вибрация. Я двинула его назад из-за стола, чуть не сбила второпях один из тяжёлых стульев с высокой спинкой и покатила к дверям, прежде чем отец успел меня остановить.

Уже на пороге услышала его угрожающе спокойный голос:

– Надо ли понимать, что от моего предложения ты отказываешься?

– От какого предложения? – я не пыталась снова выбесить родителя, я на самом деле уже забыла о предмете нашего разговора, настолько встревожило меня необычное поведение Юсика и та неподдельная тревога на грани паники, что прозвучала в его голосе, – А… ты про мой день рождения?

Шея отца уже была багровой, но ответил он ровно:

– Да, но если для тебя это так незначительно, что ты не считаешь нужным помнить о нашем разговоре более минуты, то твой ответ мне уже не нужен.

– Прости, пап, – искренне сказала я, заставляя кресло протиснуться в дверной проём. Не в тот широкий, ведущий из столовой в холл, а в другой – выходящий в коридор, к чёрной лестнице, – Но мне это правда не нужно. Давай как-нибудь в другой раз.

Не знаю, хотел ли отец сказать что-то ещё, но я уже покинула столовую и, прибавив скорости, двигалась по узкому коридору к выходу в сад.

Юсик ждал меня, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу за стеклянной дверью. Открыл её при моём приближении.

– Ты чего орёшь? – шёпотом, хоть отец и не мог нас здесь услышать, спросила я, – Позвонить не мог?

– Я звонил, – Юсик развёл руками, кажется, и сам смущённый своими недавними воплями, – Ты не отвечаешь.

Ах да, айфон остался на прикроватной тумбочке, когда я спешила вниз, встревоженная тем, что отец внезапно возжелал разделить со мной завтрак.

– Ну и подождал бы немного. Мы с папой…

Юсик не дослушал, что тоже было совсем на него не похоже и от этого очень странно, если не сказать пугающе.

– Ты оказалась права! – выпалил он, тыча пальцем куда-то в сторону в вверх. Я проследила взглядом в направлении этого жеста, но увидела только бледное утреннее небо над садовыми кронами.

– Что…

– Они и правда будут! Вспышки на Солнце! НАСА только что опубликовали доклад о небывалой солнечной активности! И она растёт, понимаешь? Всё время растёт! Намечается что-то невероятное!

Я не удивилась, потому что ждала этой новости, ведь мне уже было известно то, о чём НАСА сочли нужным сообщить миру только сегодня. А ещё я своими глазами видела пятна на Солнце и знала, что они предвещают.

Коротко бросила Юсику:

– Идём! – и переключила кресло на задний ход.

Он поспешил за мной.

В нашем в доме три этажа, и на них ведут две лестницы. Одна широкая, выстланная ковролином, парадная. И вторая, со стороны чёрного хода, которой и пользуемся мы с Юсиком, но только тогда, когда этого не видит отец. Потому что на каждой площадке парадной лестницы установлены механические подъёмники для моего кресла, а на второй – нет. Когда мы поднимаемся по второй лестнице, Юсик берёт меня на руки и тащит наверх, прыгая через ступеньку. Для своих пятнадцати лет он парень рослый и сильный, чему способствуют регулярные занятия в спортзале, а я, пусть и старше его на целых 3 года (а в юности это ощутимая разница!), от природы тщедушна и миниатюрна, да и потеря ног веса мне тоже не добавила, так что Юсику не тяжело. Кресло в таком случае остаётся внизу, у подножия лестницы, но это не проблема, потому что на втором этаже есть второе, точно такое же, а в обсерватории третье, компактное и лёгкое, без электропривода, приводящееся в движение по старинке, руками. И, наконец, четвёртое, которое даже не кресло, а почти квадроцикл, с рулём и четырьмя колёсами, предназначенное для прогулок по дорожкам нашего огромного сада, – под навесом снаружи. Всё потому, что отец, поняв, что я тверда в своём намерении отказаться от протезов, компенсировал это приобретением инвалидных колясок на все случаи жизни. И, разумеется, в самом высоком ценовом диапазоне.