Уже около дома подхватываю из багажника сумку с собачьими принадлежностями для Лэсси, пристегиваю ей поводок и веду вверх по лестнице с замирающим сердцем.

Только бы с Ангеликой все было хорошо...

Только бы он не пришиб нас вместе с этой собакой!

В квартире на удивление тихо, хотя дочери уже пора было бы проголодаться, и я тихонько стучу в дверь.

Секунда...

Другая...

Третья.

– Ну наконец-то, – слышу я недовольный голос Юлиана, – явилась, в конце концов.

Волосы у него вздыбленные, глаза дикие – никак Ангелика все-таки задала ему жара. Странно, что теперь она молчит... Надеюсь, он она там живая?! Кидаюсь к дивану и подхватываю улыбающуюся дочь на руки.

– Кто у нас тут проснулся? – сюсюкаюсь полным облегчения голосом. – Кто смотрит на мамочку своими красивыми глазками? Да это же моя девочка, мамина красавица. Умница моя ненаглядная!

Теперь же меня тревожит полнейшая тишина за спиной: ни Юлиан, ни собака не подают признаков жизни. Оборачиваюсь и вижу, как те глядят друг на друга настороженными глазами: Юлиан – «животным не место в этом доме»-взглядом, Лэсси – «я хорошая девочка. Давай будем дружить?» И я, прикрывшись Ангеликой, словно щитом, произношу:

– Я устроилась работать выгульщицей собак. Лэсси – моя первая клиентка. Можно она поживет у нас какое-то время?

Последующее трехэтажное ругательство, самое витиеватое из всех, слышанных мной ранее, я предпочитаю не озвучивать на страницах этой истории.

8. 7 глава. Юлиан

Нет, ну младенец еще куда ни шло – я почти смирился с его присутствием в своем доме – но собака. Теперь она притащила собаку! Огромного, слюнявого пса с отвисшей шерстью и ощеренной мордой. Я в принципе не люблю животных, а уж огромных зверюг, подобных этой, и подавно – я не выдерживаю и высказываю все, что думаю о новой подопечной своей ненормальной оккупантши.

А она – в ответ:

– Мужчины, у которых есть коты, считаются более счастливыми в любви.

Вот тут я взвыл по-настоящему, прибавив к уже озвученному количеству недобрых эпитетов в адрес малышки Эмили парочку не менее любопытных.

– Ты не кота притащила, – ору я на всю квартиру, – ты притащила чертову собаку! Видишь разницу?

И она заявляет:

– На котов у тебя аллергия, я помню, а про собак ты ничего не говорил. – И, верно, заметив, как я набираю воздух для очередного зычного ора, поспешно добавляет: – Хозяйка обещала заплатить хорошие деньги. Они с семьей улетели в Египет, а Лэсси некуда было пристроить. Тысяча евро. Подумай сам, тысяча евро за неделю! Это очень хорошие деньги.

– Да хоть десять тысяч. Мне собака в доме не нужна!

– Но не могу же я выкинуть ее на улицу? – спрашивает она. И снова за свое: – В одиннадцатом веке королем Норвегии три года был пес.

Как же я устал от этой свихнувшейся девицы с ее младенцем, собаками и бредовыми фактами, которые вылетают из нее всегда невпопад, подобно беспорядочному тотализатору. Такое чувство, словно вся информационная картотека в ее голове перемешалась во время взорвавшейся бомбы, и теперь она выдает первое, что приходит в ее дурашливую головку. А мне-то всегда казалось, что большего фрика, чем Алекс, и найти было бы сложно... Ан-нет, есть экземпляры похуже заучки-лепидоптеролога. Поздравляю, Эмили Веллер, у вас круглая десятка по шкале идиотизма от нуля до десяти!

– Раз не можешь выставить за дверь пса, – говорю ей, сложив руки на груди, – тогда выметайся вместе с ним.

– Ты нас выгоняешь? – спрашивает она.

– Я выгоняю пса. Решать тебе!

– Отлично. – Лицо у нее делается решительным, даже каким-то пугающим, что ли. Вижу, как она целует дочь в щеку, кладет ее обратно на диван, в эту импровизированную колыбельку из моего банного халата, между прочим, а потом подхватывает пса за поводок и идет к двери.