– Клозе? Он, оказывается, один из этих самых пяти профи.

– То есть ты будешь играть против него?

– Скорее он против меня. Как он тебе, кстати?

– Классный тип. Прикольный. Да, он же сказал, что ты расскажешь мне, почему его так зовут.

– Ну да! – Денис рассмеялся. – Знаешь Мирослава Клозе?

– Нет. А кто это?

– Что, футболом совсем не интересуешься? – Денис посмотрел на часы и спохватился. – Нам пора, Гарик уже дома должен быть. Пойдем, по дороге расскажу.

Они пошли к выходу. Черненькая барменша Жанна за стойкой помахала ему рукой, как старому знакомому, и, провожая взглядом Алену, показала большой палец – мол, клевая девчонка. И, шутливо надув губки, всем своим видом продемонстрировала – ясно теперь, из-за кого в прошлый раз меня с собой брать отказался. А сам чего-то оправдывался, отнекивался. Пока он снова, как и тогда, на всякий случай покупал у нее минералку, она заговорщицки прошептала ему:

– Классная девчонка. И вы классно подходите друг к другу. Как только зашли вместе, я с первого же взгляда поняла…

Понедельник, 10.00

При первом же взгляде на Соболевского Юрий невольно вспомнил слова из некогда популярной песни – «настоящий полковник». Хоть сейчас в строй, на парад. Сухощавый, подтянутый, аккуратно подстриженный. Седины почти нет. Он очень хорошо выглядел для своих семидесяти пяти. Или сколько ему? Если вышел на пенсию в сорок пять, а было это лет тридцать назад, как Димка рассказывал… Ну да, должно быть далеко за семьдесят. Но своей моложавостью и подтянутостью он дал бы фору и пятидесятилетним. Молодым девчонкам совсем не зазорно было общаться с таким «кавалером».

Модная яркая куртка, белая рубашка, галстук… Стильные очки в тонкой изящной оправе, слегка затемненные стекла… Импозантный полковник смотрелся совершенно инородным телом в этом месиве из полупьяных красных лиц, полувыпитых стаканов с пивом, полусъеденных кусков копченой рыбы. Но, тем не менее, сразу было видно, что здесь он «свой в доску».

Кафешка отделялась от рынка прозрачной стеклянной перегородкой. За столиками сидели усталые, измотанные дорогой приезжие из близлежащих деревень. Проглатывали второпях разогретые в микроволновке беляши и чебуреки, готовясь заняться бессмысленной беготней по магазинам. «Как в аквариуме», – подумал Юра, разглядывая бывших земляков. Кажется, они совсем не изменились. Такая же унылая серая однообразная масса – одежда блеклых цветов, недовольные физиономии, раздраженные жесты. Нет ни улыбок, ни смеха… И лица у всех были какие-то серые и землистые. Даже у красномордых пьянчуг они казались бесцветными.

В свое время Юрий именно из-за этой тусклой беспросветности и уехал. Хотя, если разобраться, в такую же серую обыденность и попал, только немного приукрашенную и замаскированную разноцветными фантиками и мишурой столичного города.

Ярких цветных пятен почти не было. Даже подростки, которым, казалось бы, по возрасту положено стремление к индивидуальности и самовыражению, как под копирку, носили типовые серо-синие балахоны с накинутыми капюшонами. Так, что даже лиц не видно. Прячутся, что ли? От чего? Или кого? От видеокамер? Привычка уже такая?

Компания Полковника сидела в дальнем углу, тесно сдвинув стулья. Здесь никто никуда не торопился – опохмелиться уже опохмелились, до вечера был целый день. Сиди себе да сиди…

– Аптека работает, – усмехнулся Димка.

– Аптека? – не понял Юрий.

– Ну да. Мужики эту кафешку «аптекой» называют. С утра встречаются: «Пойдем в аптеку за лекарством». У них и в телефонах номер Катерины записан как «Катя-аптека».

Соболевский узнал Диму, кивнул ему и собрался уже было вернуться к какой-то застольной беседе, но Дима помаячил ему рукой, показывая – мол, подойди, разговор есть.