Обычно папа привозил ее сюда в начале лета, несколько дней жил, сколько успевал – помогал по хозяйству своей теще, то есть бабе Гуте. И уезжал, оставляя ее на все лето под присмотром бабушки. Его работа была как-то связана с геологией, и отпуск был у него только зимой. А с бабушкой было хорошо! Вообще, она была уверена, что бабушек придумали для того, чтобы у детей было детство. Нет, бабушка ее не баловала, не сюсюкала с ней. Она общалась с ней, как с взрослой и вполне самостоятельной. Давала ей полную свободу. И, странное дело, Алена совершенно добровольно и естественно, без всяких просьб, напоминаний и уговоров, как обычно бывало там, в городе, помогала бабушке чем могла – и посуду мыла, и грядки полола, и воду таскала…

– Ой-е, да ты спишь совсем, – спохватилась бабушка. – Погоди, посиди здесь, поешь еще. Постелю тебе. Где будешь спать, на кровати или на полу?

– На полу, конечно. Как раньше, как в «той» жизни, – еле ворочая языком, ответила Алена. Вкуснейшая сытная еда, купание в холодной речке окончательно сморили ее.

Едва живая, она прошла в комнату, разделась. Залезла под теплое лоскутное одеяло и тут же утонула в мягкой перине. Бабушка подоткнула ей одеяло со всех сторон, как ребенку, перекрестила на ночь и ушла на кухню. Сейчас будет шарашиться там полночи. Но встанет, как всегда, рано утром – деревенская привычка. Сама баба Гутя жила в закуточке за печкой, там стояла ее кровать, маленькая тумбочка – и все. Больше ничего бы и не вошло. Свой закуточек она «квартирой» называла – «пойду в свою квартиру», «посмотри в моей квартире»…

А комната, чистая, всегда убранная, с разноцветными половиками и крахмальными салфеточками – для гостей. Бабушкина «квартира» соединялась и с кухней, и, через дверь, с комнатой. Получалось, что можно было свободно обойти вокруг печки. Этим и любила заниматься маленькая Алена в «той» жизни. Только у нее получалось не «обойти», а «оббежать». И очень быстро.

– За ставни уж не беспокойся, сама затворю, – бабушка кряхтела, собираясь на улицу.

В комнате стоял телевизор, но он давным-давно не работал. Так, для интерьера. На окнах, за тюлевыми занавесками, вечный куст алоэ и постоянно цветущая герань, еще какие-то цветы…

Напряжение последних дней отступило. Срабатывало бабушкино правило «трех Т» – чтобы хорошо спалось, должно быть тепло, темно и тихо. «Нет, не зря я сюда приехала». Алена улыбнулась сама себе и провалилась в целебный спасительный сон…

Суббота, 7.00

Утренний сон прервался быстро и неожиданно. Денис проснулся от голоса телевизионного диктора. Телевизор в палате работал непрерывно, с утра до вечера. Прапорщик, едва проснувшись, первым делом нажимал кнопку на пульте, а потом уже шел умываться, бриться и так далее. Он сам смотрел все спортивные передачи без разбора, Олег иногда переключал на новости, рискуя спровоцировать постоянно всем недовольного Геннадия на бесконечное ворчание и бесконечные споры. А Бортник-Пасечник и еще парочка более-менее адекватных пациентов благосклонно допускались на вечерние сериалы…

Денис взглянул на часы – еще только семь утра. Покрывало с двери было уже снято.

Он встал и, как обычно, начал делать зарядку.

– Да ты спортсмен, что ли? – наблюдал за ним Геннадий.

– Сейчас уже нет. А в молодости было дело.

– А чем занимался? – спросил проснувшийся Олег.

– Хоккей с мячом.

– Ух ты! – обрадовался Геннадий. «Понятно – болельщик же».

Денис, чтобы избежать его нудных и дотошных расспросов, быстренько убежал умываться.

В коридоре столкнулся с Кириллом:

– Ты что, ночевал здесь, что ли? – удивился Денис.