- Я ведь говорил, чтобы без истерик… - краем сознания чувствую ярость Басманова.

А тем временем сильные руки уводят меня от обессиленного брата, который давно простился с жизнью. Но я отчаянно пытаюсь не забыть главное: Андрюшка Пантелеев, друг детства, он поможет…

26. Глава 26

Только костер и тишина

Руки мои греют тебя…

HENSY & Клава Кока – Костер

Я удивлена: в машине бога войны есть музыка. И она даже хорошо звучит. Только эти строчки никак не подходят нам. Не в той ситуации, в которой мы оказались.

Мы давно друг друга не греем.

Наоборот, меня колотит не по-детски, с таким давлением в космос точно не возьмут. Руки бьет такая дрожь, что если вдруг Рустам коснется меня, то напряжение в салоне взорвется на мелкие частицы.

- Родная…

Он решает заговорить. Первым.

Я удивлена, бог войны. Удивлена.

- Либо война, либо я, - рушу я все его надежды, - Волгоград или я. Кровная месть или я.

- Довольно! – цедит, оставленный без шансов.

Рустам тяжело вздыхает. Он начинает злиться, и я тоже.

- Либо я твоя, либо ты убийца, - продолжаю самозабвенно.

Считаешь, что я много на себя беру?

Но ты же не думал, что я прощу тебе это?

Что буду также целовать, словно влюблена в тебя беззаветно?

Ведь ты выберешь войну. Волгоград. Кровную месть выберешь, тем самым став убийцей.

- Ненавижу, - шевелю губами, выдавливая хрип.

- Это война. И я в ней не командир…

- Ненавижу тот день, когда ты и твоя сестра появились в нашей жизни, - продолжаю с презрением.

- Я всего лишь солдат… - Рустам тоже не тормозит в выражениях.

- И тебя ненавижу. Кем бы ты ни был на своей чертовой проклятой войне – солдатом или командиром… Презираю тебя, Басманов!

Удар по рулю был подобен выстрелу. Я вздрогнула.

Машина затормозила резко. До соприкосновения моей головы с лобовым стеклом оставались сантиметры.

- Закрой рот, Полина! Иначе…

- Больные у тебя сюрпризы, Рустам. К брату на свиданку сводил… болючие твою сюрпризы! Ты просто зажрался властью, Басманов. И видеть я тебя больше не хо…

Я вскрикиваю. И голос мой – монотонный, равнодушный – прерывается на полуслове.

От боли в щеке. От жара после прикосновения мужской ладони к моему лицу.

От сильных пальцев точно останутся следы – так крепко он сжал мою челюсть, заставив повернуться в его сторону. Из моих глаз брызнули слезы, и тогда пальцы Басманова заскользили по влажной коже щек - к губам. И сильно сжали нежную кожу, заставляя, наконец, замолчать.

Больно слышать такое от родной, правда?

Я бы сказала тебе это еще и еще, тысячу раз!

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.

И ни за что не прощу, если мой брат не останется жив.

Но сказать у меня ничего не получается. И звука выдавить не могу – так сильно он губы пальцами сжал.

- Закрой рот, пока я не занял его чем-нибудь другим,- предупреждение, не иначе.

В этом весь бог войны.

Он ослабил хватку, и тогда я выпалила:

- Это все, чем ты можешь меня удержать? Силой? – усмехаюсь ему в лицо.

И тогда его рука отталкивает меня к двери. Сильно, быстро, резко.

Я ударяюсь затылком о стекло, а руки хаотично ищут выход. Нащупывают ручку, тянут на себя. Я почти выпадаю из машины, царапая голые коленки, но быстро поднимаюсь на ноги и подрываюсь к подъезду.

Он привез меня домой. Сам. Точно все кончено.

- Стоять!!!

Рык Басманова был способен разбудить весь двор. Спальный район, старая пятиэтажка – слухов будет немерено. Я залетаю в подъезд.

Бегу на третий этаж, почти задыхаюсь. Следом движется он. Я чувствую это. Спиной чувствую, ногами дрожащими, руками, что бьются о перила в приступах агонии. Тело действует на инстинктах, и я чудом достаю ключи из кармана и даже погружаю ключ в дверной замок нашей с братом квартиры.