- Твою мать… Полина!

Басманов чертыхнулся и отпустил меня. Хотел схватить вновь, но я отшатнулась и вновь закричала.

- Не трогай меня! Не трогай!

Лишившись опоры, я вновь упала на пол. И схватилась за тело брата, как за спасительный круг. Слезы из глаз полились градом, когда я увидела его губы – на них застыла алая кровь. Распахнув глаза, я осмотрела его лицо и тело и поняла, что он дышит.

И лишь тогда смогла выдохнуть.

Смогла задышать.

Несколько ссадин и синяков – все было не столь страшно, чем я ожидала того увидеть. Не так больно, чем того обещал мокрый холодный подвал.

Максим сидел на деревянном стуле посередине комнаты. Его тело было сгорблено, он очень устал.

Ведь его мучили, пока я наслаждалась вместе с его мучителем.

Его пытали, пока я улыбалась на яхте.

Над ним издевались сильные мира сего, пока я была в объятиях одного из них.

Ненавижу!

Уже сейчас – ненавижу!

С остервенением я вытираю слезы со своих холодных щек. Забываю про разбитые коленки и обнимаю брата. Кажется, при виде меня он начал приходить в себя.

- Полинка?

- Максим!..

Он улыбнулся, но тут же поморщился. Больно это сейчас – улыбаться.

- Тебе очень больно? Ты можешь дышать? Ты не голодный?!

Вопросы сыпались из меня градом. Я обхватила лицо брата и приблизилась к нему близко-близко. Осторожно прибрала растрепанные грязные волосы, пригладила.

- Все хорошо, сестренка.

Голос брата хрипит, и мне совсем не верится в то, что все хорошо.

Я плачу, выуживая из кармана влажные салфетки. С любовью и слезами вытираю его лицо – лицо в поту и крови. Я никогда не забуду это, Басманов. Никогда.

Видимо, Басманов не в состоянии находиться столь близко рядом с моей ненавистью, поэтому он решает оставить нас с братом вдвоем.

- Ненавижу, - цежу сквозь зубы, но бережно вытираю лицо брата.

- Спасибо… свежо так стало, - Максим едва улыбнулся, - можешь еще глаз протереть? Туда кровь затекла…

- Конечно… конечно… - шепчу, шмыгая носом.

Я уверена, что мы на прослушке, поэтому обдумываю все, прежде чем что-то сказать. Не думаю, что у меня есть много времени.

- Карина беременна, - шепчу я первым делом, - ты знал? Ты знал, Максим?!

Максим кивает. Ему сложно говорить, но я и без слов все понимаю. Опустив взгляд ниже, я нахожу причину его хрипов. На шее брата следы от удушья.

И с одним из этих зверей и добровольно целовалась.

Я подарила богу войны кулон… и попросила себя беречь, боже!

Будь ты проклят, Басманов!

- А про письмо? Про шифр знал? Неужели ты хотел… - я сбиваюсь растерянно и с болью.

Неужели брат мог сбежать?

Максим перебивает, отчаянно качая головой:

- Я бы не поступил так с тобой, с нами! Веришь мне, Полин? Я и прочитать письмо не успел: только догадался о шифре и пару строк тайных увидел… прочитал лишь, что она беременна. Ты в ванную ушла, а они дверь тихо вскрыли и меня забрали. У Басманова были ключи от нашей квартиры.

Я тихо всхлипываю. Внутри все холодеет от страха.

Откуда у Рустама ключи? Сделал дубликат?

Я зажмуриваюсь и бросаю окровавленную салфетку на пол. Достаю еще одну и начинаю вновь оттирать кровь с его лица и шеи. Цепляюсь за плечи Максима, к его шее прислоняюсь, целую в щеки.

- Брат, братишка, - скулю тихо, - прости меня…

- Кому и стоит просить прощения, так это мне, - хрипит Максим, - все началось с нас с Кариной. Но скоро все закончится, и ты сможешь…

- Не закончится! – кричу я, начиная рыдать, - не закончится! Я спасу тебя, слышишь?! Спасу!

- Ты Эльдара еще не знаешь, Полинка. Я не дотяну до конца июня. Грохнут…

- Нет! Нет! – кричу, сжимая брата в своих руках, - замолчи, слышишь?! Какого черта ты сдаешься?! Ты мой старший брат!