Но на этом все.

Я не успеваю.

Жесткое тело прижимает меня к двери. Почти толкает, вжимает – до боли и искр в глазах. Я кричу, пока мужская ладонь не накрывает рот.

Это конец.

Басманов озверел. И у меня нет шансов.

- Лучше молчи, - звериный шепот, не иначе.

Я прикрываю глаза. Горячие слезы вытекают из них, огненное дыхание обжигает мужскую руку. Рустам чертыхается, заталкивая меня в квартиру. В мою… в нашу с братом квартиру. Это все, что у нас осталось.

- К черту иди… - выдыхаю из последних сил, - ни за что с тобой не буду! Силой брать придется, - выплевываю я.

- Будешь… будешь! И без силы будешь, поняла? А брат твой виновен. И все на этом! – рычит он без остановки.

Я резко поворачиваюсь к зверю и, не думая о последствиях, замахиваюсь.

Тотчас же квартиру оглушает звук пощечины.

И биение моего сердца, готового вылететь из груди.

А в следующую секунду лопатки обжигает боль – так сильно он накинулся на меня, так сильно приложил к стене. Я охнула, и все мое нутро откликнулось на эту адскую боль. С широко распахнутыми глазами я глотала воздух, пытаясь прийти в себя.

Пока зверь упивался своими эмоциями.

Я взбесила его. Распалила. И получила расплату.

До меня не сразу доходят его слова. Болезненные слова:

- …будет делать аборт! Так решила семья! А твой брат свидетель позора! Не жилец!

- Мой брат – человек! – кричу в ответ, набрав в легкие побольше воздуха, - как вы можете?! Это племянник твой, это ребенок твоей сестры!

Черты мужского, ранее красивого лица искажаются в безумии. Рот Басманова полуоткрыт в страшном оскале. Рустам склонился надо мной, как хищник над ланью.

- Я не всевластен! Есть глава семьи, Полина, и тебе придется это понять и принять!

- Свою дочь ты бы тоже на аборт отправил? – усмехаюсь горько.

Басманов молчит, свирепо глядя мне в глаза. Грудь его тяжело вздымается, дыхание обжигает мои губы.

Вот и ответ.

Ответ отца моего ребенка.

А от следующей мысли в своей голове я торможу. Замолкаю. Перестаю сопротивляться.

И со смиренным взглядом опускаюсь на колени. Молча и покорно.

Бог войны ведь любит покорность.

- Что ты делаешь? – хрипит он сверху.

Без чувств и эмоций я касаюсь холодного металла – пряжки ремня. Расстегиваю его в прострации, находясь не здесь, а где-то далеко. Рядом с кожаным ремнем я натыкаюсь на кобуру, а в нем наверняка лежит тяжелый пистолет. Он порождает воспоминания. Наша первая встреча, затем клуб… как давно это было.

Дрожащими руками я опускаю молнию ширинки и неумело касаюсь пояса нижнего белья. И лишь тогда я поднимаю взгляд, упираясь в тьму его глаз.

Сейчас это произойдет.

- Я все сделаю. Я готова. Ты хочешь этого?

В ответ раздается звенящая от напряжения тишина. И тяжелое мужское дыхание.

Я облизываю пересохшие губы, приспускаю ткань белья и медленно беру в ладонь окаменевший орган. Холодные руки будто коснулись твердой лавы - так горячо было держать его член в руках.

- Я прошу лишь спасти моего брата. Я на все готова, Рустам. Ты ведь этого хотел - подчинения беспрекословного, чтобы на коленях… да? Ты все можешь, и я… молю тебя.

Не оставляя себе времени на раздумья, я открываю рот.

И с плотно закрытыми глазами подаюсь вперед, смыкая губы на каменном возбуждении. На большом и твердом члене.

Сверху тотчас раздался то ли хрип, то ли стон.

И Рустам на секунду подался вперед, даруя надежду на то, что все можно исправить. И будто бы обо всем можно попросить.

А затем возбужденный дьявол резко хватает меня за волосы и силой поднимает с колен. Едва пощечину мне не влепляет – такая ярость написана в его глазах.

Я с опозданием закашлялась, и в глазах образовались слезы.