Естественные нужды.

От них никуда не деться, как не оттягивай время.

Прижимаю руку к низу живота, ощущая, что терпение на исходе, переполненный мочевой пузырь может лопнуть, если я не поспешу, и с ненавистью взираю на ведро, все также стоящее в дальнем углу и источающее неприятные запахи. Меня ломает к нему приближаться, но больше страшит, что все кругом на виду. Нет никакой загородки, чтобы уединиться, а значит, реален шанс, что дверь камеры распахнется в самый неподходящий момент, когда я буду...

Стреляю бегающим взглядом на окна, пытаясь определить время и понять, проснулись ли гады, посадившие меня под замок, потом на все также запертую дверь, дальше на оцинкованный рундук. И так по кругу, пока слух отчаянно пытается уловить хоть один звук.

Тишина неизменна.

А потребность уже бьет по пяткам.

Прикусываю губу, шумно выдыхаю, принимая решение, и, поднявшись с тонкой лежанки, спешу в дальний угол.

Это не самое жестокой испытание в ряде тех, что еще предстоят. Уговариваю себя, задирая подол платья.

Вновь разместившись на матрасе, в который раз осматриваюсь. Не покидает чувство гадливости и грязи после посещения «туалета». Хочется, очень хочется вымыть руки, да хотя бы обтереть, но негде и нечем. В каком-то безумном порыве скольжу ладошками по пальто, пока не задеваю пальцами карманы.

А в следующий момент чуть не рыдаю от счастья, обнаруживая в правом и в левом по греющей душу находке.

Упаковка влажных салфеток. Их я случайно вчера вместо сумки убрала в пальто. А всё потому, что торопилась исчезнуть из фойе академии, прежде чем попасться на глаза Чайсу Мани. Этот препротивный заместитель декана преследовал меня чуть ли ни с первого дня работы в академии. Вначале просто нагло раздевал сальным, слегка стеклянным взглядом выпуклых, как у рыбы, глаз, затем стал делать очень непрозрачные намеки о желании затащить меня в койку и нарушал мои личные границы, но руки, к счастью, не распускал. А неделю назад как с цепи сорвался, зажал в углу у лифта и открыто заявил, что его терпение на исходе, и лишь от моего «правильного» решения зависит, как он поступит дальше. Напишет протекцию или жалобу, которые смогут как легко упрочить мое положение преподавателя в стенах высшего учебного заведения, так и, наоборот, запросто выкинут за борт, лишая профессии.

Качаю головой, вспоминая прошедшие дни, и удивляюсь, как отношение к одной и той же проблеме меняется, исходя из положения, в котором находишься в определенный момент времени. Еще сутки назад я жутко боялась Мани, его угроз и неясного будущего, потому что принимать «щедрое» предложение отказывалась, а сейчас еще один мерзавец, затесавшийся в мою жизнь, кажется мне всего лишь неприятной, но безобидной букашкой, пыжащейся и требующей к себе внимания.

Вторая находка – пакетик леденцов. Вчера я их покупать не планировала. Но у кассира не оказалось достаточного количества мелочи на сдачу, вот она и сунула мне их. Как оказалось, очень удачно.

Пребывая в неком шоке, что мои карманы не проверили, когда похищали, аккуратно достаю салфетку и тщательно протираю руки. Ощущение чистоты словно придает сил, даже рождает подобие улыбки на губах. Не сдержав облегченный выдох, разрываю упаковку леденцов и кладу в рот одну конфету. Голодный желудок громко меня благодарит и намекает, что хотелось бы еще, но я уверенно прячу находки назад. Неизвестно, что дальше, лучше приберечь.

Сгибаю в коленях ноги, обхватывая их руками, и предаюсь наивным мечтам, жалея, что вот также случайно не сунула в карман свой телефон. Потом, правда, себя обрываю, понимая, что скорее всего его бы точно нашли. Я же была без сознания некоторое время, и не знаю, что делали похитители. Может даже обыскивали меня от и до и просто не обратили внимания на мои «сокровища», ведь те не могли доставить им никаких проблем.