- Птицына, - зовет он меня, усмехаясь и потирая подбородок. Смотрит исподлобья. – Долг как отдавать будешь?

- Какой долг?

- Забыла, - качает головой. – Нехорошо, Птицына. Нехорошо.

Делает два быстрых шага и оказывается совсем рядом. Я пячусь назад и упираюсь в тумбочку.

- Я и так долго жду, - рявкает он и встает так, что его нога упирается в мою ногу.

Я дергаюсь с места и отбегаю к окну.

- Я тебя выиграл, - рычит он. – Я охотник, ты зверек. И я тебя поймал.

Его слова пугают меня. Что он такое говорит?!

- А зверек выполняет все желания охотника, - опять идет ко мне.

- Баринов! Я все расскажу! Я не буду молчать! – пытаюсь хоть как-то остановить его.

- Кто тебя послушает? – ухмыляется он. – Неужели ты думаешь, что поверят тебе, а не мне? Ддура. Иди сюда!

Я не знаю, чем бы это все закончилось, но в комнату, постучав, входит Саша.

- Что тут происходит? – спрашивает, глядя на Баринова.

Тот зыркает на меня и цокает.

- Потом договорим, Птицына, - подмигивает и меня всю перекашивает от этого его подмигивания. И он уходит. Наконец.

- Ты как? – Сашка подбегает ко мне. – Что он хотел?

- Не знаю, - прижимаю ладони к горящим щекам.

Что же делать?

На следующий день после занятий я собираюсь поехать в больницу к Ханову. Я же обещала. Уже почти выхожу из здания школы, как слышу в спину голос учителя химии:

- Мария!

Оборачиваюсь. Он идет ко мне.

- Здравствуйте, Олег Дмитриевич, - говорю я.

- Мария, ты почему на факультатив не пришла? Вчера пропустила и сегодня. Это не дело.

- Олег Дмитриевич, понимаете, я Ханова в больнице навещаю. Уроки ему отношу и еще дополнительно занимаюсь. Чтобы он от программы не отстал.

Я вру! Впервые вру учителю. И от этого так стыдно. Поэтому не могу смотреть ему в глаза.

- Хм, Ханову помогаешь? Это неплохо. У него с химией совсем плохо. Не вытянет. Я как ваш классный руководитель вынужден буду к родителям его обратиться. К отцу.

- Подождите, - прошу я. – Дайте ему шанс. Он исправится.

- Ну, ладно-ладно, - улыбается Олег Дмитриевич. – Знаешь, что, Мария, пойдем я тебя отвезу в больницу. Передашь ему уроки и я заодно навещу. А то я так ни разу и не выбрался к нему.

И тут у меня ступор наступает. Вот этого я точно не ожидала. Но не отказать же? Как объяснить отказ? Никак. Поэтому лишь молча киваю.

Всю дорогу до больницы я нервно тереблю лямку рюкзака. Олег Дмитриевич что-то рассказывает про предстоящую Олимпиаду, про прошлые года. Я слушаю невнимательно и лишь киваю.

Когда мы оказываемся перед палатой Ханова, я не хочу туда входить. Может, пусть Олег Дмитриевич сам? Без меня?

Но он стучится, открывает дверь и чуть толкает меня за талию внутрь.

Хан

Дверь открывается, но я не оборачиваюсь. Знаю, кто это. Как раз вовремя – у меня выписка, а потом я рассчитываю немного прогуляться. Снег на улице, закидаю Птичку снежками. И да, как раз надо отдать шарф.

- Долго ты, – хмыкаю, попивая кофе в стаканчике и смотря в окно.

- Простите, господин Ханов, что мы задержались!

Я слышу насмешливый мужской голос и резко оборачиваюсь. А это что ещё за фигня?

В дверях стоит Птичка. Мнётся на месте, испугано смотря на меня.

А рядом с ней – Голубец. Учитель химии, наш класс. рук.

Стоит, улыбается, ехидничает.

- Вы так с Птицыной сдружились, - произносит. – Не зря её попросили тебе домашку носить.

Смеяться хочется.

Какая домашка?

Смотрю на Птичку – виновато губы поджимает. Она мне её ни разу не принесла что ли? У-у-у.

- Да, Птич… – я обрываюсь. – Маша мне здорово помогла. Спасибо.

Голубец поправляет очки, и неожиданно обнимает Птичку за талию. Притягивает к себе.

- Она у нас девочка хорошая, да.

Игнорирую его фразу. Взгляд только на пальцах на её теле концентрируется. Поток гнева к мозгу приливает. Руку убрать эту хочу. Какого фига он вообще её трогает? Тем более за талию? И не отпускает.