– Тоже мне, сыщики! – усмехнулась Глушенкова. – Наш шеф вот уже две недели рассказывает каждому встречному, что у него дома случилось короткое замыкание и сгорел электрочайник. Что это, как не намек?
– Гениально! – воскликнул Анатолий и задумчиво взглянул на листок. – Тогда надо посчитать. Нас двадцать шесть человек, приличный чайник, я узнавал, стоит тысячу двести пятьдесят рублей. Сколько же выходит на одного? У тебя калькулятор есть?
Валентина порылась в столе, вынула и включила аппаратик. Но ответ пришел раньше.
– Сорок восемь рублей, – объявил Кузьма.
– Ага! И тридцать копеек! – недоверчиво усмехнулся Панфилов.
– Не тридцать, а семь, – уточнил подросток. – Просто я округлил. Думал, вас копейки не интересуют.
Глушенкова проверила подсчет юного математика на калькуляторе и удивилась.
– А ведь верно: сорок восемь рублей семь копеек, – сказала она. – А давай еще в делении поупражняемся?
– Легко…
– Сколько будет три тысячи пятьсот поделить на семьдесят девять?
– Сорок четыре целых и три десятых, – почти тут же ответил Кузьма.
– А семь тысяч триста на девяносто два?
– Семьдесят девять целых и тридцать четыре сотых.
– А в умножении ты так же силен? – спросил Панфилов, забирая у Валентины калькулятор.
– Умножать у меня получается еще лучше, – похвастался Кузьма.
– Сейчас проверим…
В течение получаса мальчик демонстрировал свое мастерство двум взрослым милиционерам. Иногда ошибался, но ненамного. В конце представления Панфилов заявил:
– С тобой, парень, хорошо в казино играть! Как ты это делаешь?
Подросток пожал плечами.
– Тебе бы в спецшколу с математическим уклоном! – сказала Глушенкова. – Твои родители об этом не думали?
– Нет… Роза Дмитриевна, училка по математике, в прошлом году куда-то звонила, но ей там сказали, что теперь у них только платное обучение.
– Значит, родители не могут платить за твое обучение?
– У меня одна мать. А отчим – жлоб, за копейку удавится!
После этих слов для Глушенковой многое прояснилось.
– Скажи, Кузьма, отчим к тебе плохо относится, да? Из-за него ты и убежал из дому? – спросила она.
Подросток ничего не ответил, но на глаза навернулись слезы.
– Ты не бойся. Я тебе обязательно помогу…
Говоря так, Глушенкова ничуть не лукавила. Она вправду хотела помочь, хотела и могла, иначе она не считалась бы одной из лучших в своей профессии. Но чтобы помочь, следовало досконально разобраться в причинах побега. И немедленно.
Валентина выразительно посмотрела на Анатолия, и тот тут же вышел.
– Вот что, Кузьма, садись-ка поближе, – сказала Глушенкова и достала из стола пакетик с соленым печеньем. – Будем пить чай и говорить по душам. Крекеры, надеюсь, любишь?
Червяки
Команда «отбой» прозвучала почти три часа назад, но Кузьма не спал. Все его прежние «исчезновения» редко длились более суток. Впервые в жизни Кузьма проводил время так долго вне домашних стен, да и в приемнике-распределителе тоже очутился впервые. Впечатлений была масса. Притворяясь спящим, Кузьма перебирал в памяти последние события. Все время вспоминался разговор с инспектором Глушенковой. И даже не сам разговор, а непринужденная атмосфера, царившая в кабинете. Кузьма уже и не помнил, когда в последний раз сидел с кем-нибудь из взрослых за одним столом, пил вкусный чай и запросто болтал о всякой всячине: об играх, о мечтах, о девчонках. Он не смог бы сказать, сколько длился этот разговор – час или два. Может быть, целую вечность…
– Эй, на верхней шконке? – вдруг донесся снизу голос неугомонного Юрки-Шнурка.
– Чего тебе? – лениво спросил Кузьма. Ему вовсе не хотелось ни с кем разговаривать, тем более с болтливым Шнурком.