– И ты собираешься?

– Установить «Мечтатель». Сконструировать свой сон. И ждать золотую бабочку.

– «Мечтатель»?

– За полгода я познакомилась с сотней нелегальных хакерским программ и приложений. Но бабочка появилась только у Тимура. Он есть в списке. Чем не зацепка?

– Тогда иди домой.

Элиас проводил Лиру взглядом до двери. Когда замок щелкнул, старик тяжело опустился в кресло, единственное свободное от растений место в комнате, если не считать дорожки от кухни к спальне – зону эвакуации на случай пожара.

Антуриум слева от него – капризная тропическая красавица с глянцевыми листьями – слегка покачивался от сквозняка. Элиас машинально протянул руку и поправил один из листьев. Цветок. Такой хрупкий и такой упрямый одновременно. Из семечка размером с пылинку – в упрямое, живое создание, которое тянется к свету вопреки всему.

«Что ж, выкопали мое прошлое, – подумал старик, разглядывая свои узловатые пальцы, некогда создававшие самые элегантные алгоритмы «Морфей-Корп». – Двадцать лет молчания и вот оно, стучится в дверь с новым поколением».

Элиас не чувствовал за собой особой вины – не больше, чем должен чувствовать инженер, создавший двигатель, который потом установили на бомбардировщик. Он писал код, делал свою работу. Чистую, выверенную, элегантную работу. Достаточно ли этого оправдания? Вряд ли, но Элиас давно перестал судить себя ежедневно.

Профессиональная гордость – вот что было задето. Кто-то взял его код, его детище, и извратил, превратил в инструмент… для чего? Для того, чтобы теперь золотые бабочки залетали в сны шестнадцатилетнего мальчишки? Чтобы имя мертвой девочки оказалось в непонятном списке?

Он вздохнул и перевел взгляд на перевернутую фотографию. Эмма. Внучка. Сколько она уже не разговаривает с ним? Пять лет? Семь? Время для стариков течет иначе – то слишком быстро, то мучительно медленно.

Но дело было даже не в этом. Эмма страдала от собственного одиночества и непонимания – совсем как Тимур. И, наверное, как Роза. Дети, которых взрослый мир не слышит или не хочет слышать.

«Замкнутый круг, – подумал Элиас, поднимаясь с кресла и направляясь к стеллажам с растениями. – Создаем технологии, чтобы сблизить людей, а в итоге только усиливаем одиночество».

Он опустил палец в горшок маленького суккулента – тот нуждался в поливе. Дети, как растения, думал старик, наполняя мини-лейку водой. Им нужна почва и питание, защита и забота. Но главное – пространство для роста. Не мешать, а направлять. Не оберегать от всех ветров, а научить гнуться, не ломаясь.

Тимур. Мальчишка с великолепным умом и сердцем, жаждущим приключений. Лира. Сломленная горем женщина, цепляющаяся за призраки. Оба застыли между мирами – реальным и сновидческим, не находя покоя ни в одном из них.

«Пусть Лира гоняется за бабочками и корпоративными призраками, – решил Элиас, отставляя лейку. – Может, это и фантазия обезумевшей от горя матери. А может… может, она нащупала ниточку, которая приведет к чему-то важному».

Старик мягко улыбнулся. В конце концов, лучшее лекарство от депрессии – цель. Даже если она кажется безумной. В своем саду Элиас научился главному: иногда нужно просто отойти в сторону и позволить растению найти свой путь к свету. Лира уже сделала первый шаг – решила бороться. А он, как опытный садовник, будет рядом. Направит, если понадобится. Поддержит, если начнет падать.

Он подошел к окну, наблюдая за вечерними огнями города. Где-то там его внучка не отвечает на сообщения. Где-то там Тимур, вероятно, сердито смотрит в потолок, лишенный своих снов. Где-то там Лира готовится нырнуть в цифровой омут, чтобы найти призрак дочери или хотя бы правду о ее смерти.