– Кто сможет победить этого мальчишку получит свободу и коня – обращался он к пленным – кто откажется биться получит мучение и позорную бескровную смерть!

Храбор растерянно оглянулся, но мать уже отошла от него. Встала на границе образовавшегося вокруг, голого и одинокого Храбора, пустого пространства, с жёстким и равнодушным выражением на чёрном лице.

– Убьёте меня, всё равно Государыня Ярка вас найдёт и накажет! – выкрикнул отчаянно.

– Не найдёт – вместо Тол Муна ответил сотник – у твоей Государыни полков маловато, чтобы ещё и за нами гоняться.

Пара воинов по его знаку уже приволокли и теперь раскидывали заранее припасённое оружие: мечи, секиры, сабли, копья, булавы, щиты разных вариантов и даже лук с колчаном полетели к босым и истерзанными травой ногам. А следом, перерезав верёвки, втолкнули и первого пленника.

И нет чтобы молодого парня, вон же ровесник Храбора стоит, так взрослого воина. Хоть и худой да утомлённый, но видно, что опытный. Неспешно так, пока противник в растерянности, пленник размял руки, повёл плечами, склонил шею в одну, затем в другую сторону, а затем нагнулся и поднял копьё, огладил древко как старого друга и с усмешкой, даже весело, глянул вперёд.

Только после этого Храбор спохватился, бросился в сторону, к ближайшему мечу, подхватил и еле успел отмахнуться, чуть не падая и отбивая стальной наконечник. А острое жало снова тут как тут, так и мельтешит, и норовит кольнуть, ловкое, быстрое, гибкое, будто не древко, а змея в руках воина. Вроде и неспешно, даже как будто прихрамывает, ещё одно движение, заставляя Храбора откачнуться в другую сторону, споткнуться. И тут же уходя от меча, воин в развороте припал на колено, копьё в его руке резко удлинилось и врезало древком Храбору по голени, сбив того с ног. Резкий обратный удар тупым концом копья, не дав опомниться, выбивает меч из кисти, короткий злой хрип и слёзы боли из глаз.

И только тут накатывает отчаяние, когда оказался лежащим и безоружным перед поднимающимся и обманчиво медленно заносящим руку для последнего удара, противником. Глаза Храбора расширились, сердце остановилось, в животе, ровно под родовой звездой, куда метил наконечник копья всё похолодело и…

Нога воина вдруг подкосилась, он застонал и покачнулся, а копьё воткнулось аккурат между ног, чуть не отделив ещё не разу не использованное мужское достоинство. Храбор сразу схватился за древко, дёрнул на себя пихнув погана ногами. Вскочил, занося оружие и остановился, глядя на сломанную лодыжку воина. А он лежит теперь перед ним, в той же позе, только отчаяния в нём нет, лишь усмешка на сухих губах, такая же, что и перед боем. Только сейчас дошло – «Так он со сломанной ногой бился?! Голодный, уставший и израненный?!» – воин чуть шевельнул трясущимися руками в сторону ближайшего клинка, но сил взять уже явно не хватало, видно всё отдал в попытку выиграть этот бой. Перевёл глаза на Храбора и приподнял подбородок:

– Бей – сквозь тяжкое дыхание послышался слабый хрип.

Храбор не смог, он тяжело осел в примятую борьбой траву, чувствуя, как боль в ноге и кисти расплывается по телу. Взор погана разочарованно потух. И тут же к нему подошли три воина с кожаным мешком и начали его туда запихивать.

– Что? Что вы делаете?! – Храбор повернулся к своей матери и с её бесстрастного лица перевёл взгляд на Тол Муна.

– Он отказался от боя – ответил тот.

– Нет, он больше не может…

– Он проиграл, но жив. Значит сдался, отказался биться – неумолимо отвечал толкователь.

А воины уже полностью запихнули тело пленника в мешок, оставив снаружи только голову, и крепко, но так чтобы мог дышать, обвязали вокруг шеи, что и палец не просунуть. Перекинули верёвку через нижнюю толстую ветвь дуба и вздёрнули вверх. Дабы трус, после того как издохнет, не касался земли, для которой пожалел свою кровь.