Тюремный блок заполнил очередной крик Нагана:

– Ты больше никогда не сможешь поднести ко рту кусок хлеба!

Из одной камеры впереди высунулась кисть заключенного для последнего рукопожатия. Андрей не успел к ней подойти. Надзиратель подскочил и ударил дубинкой по высунутой руке, и та с громким стоном боли исчезла.

– Ах, сука, тварь… – послышалось из камеры, но очередной громкий удар дубинкой по решетке заставил голос умолкнуть.

– Ты больше никогда не сможешь почесать себе яйца! – снова крикнул Наган.

Его голос эхом отразился от стен.

Из некоторых камер послышались громкие смешки.

– Заткнулись все! – рявкнул Наган.

Смешки быстро прекратились.

Надзиратель остановил Андрея у массивной металлической двери, ведущей из тюремного блока. Он постучал по ней дубинкой, затем помахал камере видеонаблюдения.

Послышался громкий гудок и щелчок разблокировки замка.

– Ты больше никогда не сможешь… – вновь крикнул Наган, но не закончил мысль.

Надзиратель открыл тяжелую дверь, пропустил Андрея вперед, затем вышел сам.

Тюремный блок вновь заполнился криком Нагана:

– Стой, Андрюха, откажись!

Но Андрей его уже не слышал.

Надзиратель закрыл металлическую дверь.

Снова прозвучал громкий гудок и щелкнул блокиратор замка.

Коридор тюремного блока опустел.

У здания тюремного лазарета был аккуратно припаркован большой, оборудованный по последнему слову техники фургон без опознавательных надписей. Это и был передвижной медицинский центр для проведения детактоскомии. Со стороны – большой бело-грязный параллелепипед на колесах, но внутри его было стерильно чисто и светло.

Андрей лежал на специальном операционном столе лицом вниз. Его руки были аккуратно расставлены на мягких подставках, а лицо помещено в отверстие круглой, похожей на бублик подушки.

Взволнованный взгляд его бегал по полу.

Тюремный врач стоял у пустой стены, увлеченно листая какую-то документацию. Хирург – пожилой мужик в медицинской маске, белом халате и латексных перчатках – сначала старательно ощупал мышцы и суставы рук Андрея, затем специальным маркером начал аккуратно ставить на определенных местах кожи жирные точки.

– По закону. – Занятый своим делом, он говорил медленно, будто обдумывая каждую последующую фразу. – Осужденным за тяжкие преступления. Такие, как убийство, изнасилование, педофилия и другие. Детактоскомия проводится от кончиков пальцев до плечевых дельт. Вы в курсе?

– Да, – ответил Андрей.

– Если бы вас осудили. Скажем, за кражу. Процедуру провели бы только на кистях рук.

– К сожалению, я не вор.

Над спиной «распятого» Андрея нависал специальный аппарат с металлическими «щупальцами» и хирургическими инструментами на их концах.

– Но вы осуждены за убийство. А это тяжкое преступление, – продолжил хирург. – Поэтому мы обязаны провести детактоскомию в соответствии с уголовной статьей…

– А не с тем, считаю я себя виновным или нет.

– Хорошо, что вы это понимаете.

– Но я невиновен. И всегда буду утверждать это. Были бы у меня хоть какие-нибудь доказательства…

– Хватит уже, – прервал его тюремный врач, – заладил одно и то же. На суде надо было все это говорить.

– Так я на суде и говорил…

– Хватит. Не отвлекай людей от работы. Им неинтересно, как и почему ты сюда попал.

Андрей сжал и разжал кулаки, представив, как дает тюремному врачу в морду.

Пока еще он был способен на это.

Но желание его за пределы фантазий не вышло.

Ассистентка хирурга, худенькая женщина, мурлыча под нос что-то из Бетховена, надела на голову Андрея массивный пластмассовый шлем с датчиками и проводами, а затем зафиксировала его.

– А это больно? – спросил Андрей.