Девушка не ела, только пила, скрестив руки, как её ни старались уговорить.

– Ну да, конечно, домового надо потрафить. Ешь, Миленочка, ешь, попробуй ватрушку с клубникой. Сама рецепт придумала!

– Не хочу.

Ярославка невесело вздохнула, глядя на внучку.

– А тебе как, Ариночка? – повернулась она в сторону другой девушки.

– Очень вкусно! Я такой выпечки давно не ела, – честно призналась она.

Бабушка сразу просияла.

– Ярочка, бес-по-доб-но, – восхищался дед, уминая третью ватрушку.

– Да тебя и не спрашиваю, – рассмеялась Ярослава.

Милена чувствовала, что её несчастья не понять остальным. Её раздражала эта наивная радость, это желание удержать её здесь.

– Я пойду в комнату, – хотела было встать Милена.

– Постой, Милена. Мы обязательно найдём твой паспорт, не переживай, – неловко произнесла бабушка.

– Я и не переживаю. А вот муж за меня – да, ещё как переживает, я уверена.

– Мы что-нибудь придумаем. Отправим ему письмо.

– Письмо? – передразнила девушка, вскинув брови.

– Да. Позвоним ему.

– Нет связи.

Ярослава осеклась, опустив руки на подол.

– Я вот что рассказать хотела, – начала она снова, когда Милена уже поднялась из-за стола, – сегодня же семнадцатое июня.

– Ну, да. Я уже должна уезжать была.

– Начало русальной недели.

– Боже, опять этот детский сад.

– Не пререкайся с бабкой, послушай, – осадил её дед, словно маленького ребенка.

Милена шумно вздохнула.

– Русалки на этой неделе ходят по земле. Они любят места у болот, в лесах.

Милена смотрела на бабушку снисходительно, как смотрят на стариков, которых захватил маразм.

– Они, конечно, следят за урожаем, но могут и недоброе принести. Могут заманить в лес или в воду и убить. Надо на этой неделе быть осторожными.

Арина же, как ребёнок, внимала рассказу, и воображение её выдавало яркие картины.

– Именно поэтому ты хотела по дому развесить крапиву и чеснок? – криво улыбнулась старшая сестра.

– Ну, конечно! —всплеснула руками бабушка. – Завтра с утра развешу – сегодня не успела. Вы смотрите, если встретитесь ей, то ругайтесь на неё матом. Креститесь, молитесь, а если что – палкой тень её бейте, она и сгинет. Главное – помните, внучки, – не ходите к воде и в лес.

– А чего ты смеешься, Миленка? – удивился дед. – Это всё правда. Я вот сегодня лебёдушку видел.

– Ещё скажите, что они в животных и птиц превращаются, – Милена вытирала слёзы от смеха.

– Ну, естественно, – подняла плечи бабушка.

Все замолчали. Милена не могла перестать смеяться. Бабушка и дедушка смотрели на неё с недовольством; Арина, съежившись, хлебала чай.

– А вот это в тарелке – это для домового, да? – ещё пуще истерический смех захватывал девушку.

Ей не отвечали.

– Оттуда кошка жрёт.

Бабушка обернулась: действительно, белая кошка кушала из тарелки в углу.

– Ах ты, гадина мелкая, а ну кыш! – бабушка тут же встала и побежала за животным.

Кошка мигом выбежала из дома.

– Дрянь какая. Повадилась… – она многозначительно посмотрела на деда, тот пожал плечами. Ярослава снова положила в тарелку еду и поставила её в угол.

– Нет, я, конечно, в детстве любила эти сказки, но сейчас это всё кажется чушью и дикостью. Да это и есть чепуха, – успокоилась, наконец, Милена.

– Зря ты нас обижаешь, – упрекнул дед.

«Она просто злится, потому что не может уехать отсюда», – подумалось Арине.

– Где же все-таки может быть паспорт? Может, ты его сунула куда? – невинно поинтересовалась девушка.

Лицо Милены вдруг стало серьезное, даже злое. Она не посмотрела на сестру.

– Я уже все проверила. Надо добраться до города, чтобы появилась связь, а там уже думать. Почему у вас тут связь пропадает? – обратилась она к бабушке с дедушкой.