– Здорово. Ой, кошка пробежала. Что-то украла, в зубах было, – заметила мелькнувшее в коридоре животное Арина. – У вас тут так их много.

– Тьфу ты, гадина белая, это не наша.

Кошка быстро выбежала из дома. На лице бабушки мелькнули не то тревожность, не то волнение.

– А я вот хотела спросить… Чего у вас за распри такие с соседкой? Она вправду думает, что ты виновата в разводе? – последнее слово Арина проглотила, проговорив его едва внятно.

– Ну, в этом году погода плохая, поэтому у всех урожай будет худой. А Машка думает, что я на неё какие-то порчи навожу, – бабушка рассмеялась, мотая головой.

Арина смутилась.

– А мне-то дела до неё нет. Ну, живёт себе и пусть живёт, прости господи. За огородом ухаживать не умеет.

– А как у неё дела… то есть, ты что-нибудь знаешь про…

– Про родню твою отцовскую? Вот Машка замуж вышла за какого-то мужичка, на заводе работает в городе. Детей у них нет. Что-то там не получается, а пятьдесят лет ведь уже! Вот она и озлобленная такая, – шепнула бабушка последнее предложение. – Большой дом на Серова они продали давно, там какая-то молодая семья сейчас живёт. Дед твой помер давно, а бабка к постели прикованная лежит.

– Понятно, – Арина нахмурилась. – Просто папа даже не звонил семье…

– Да отец этот твой, – бабушка махнула рукой. – Пустой человек, честно тебе скажу. Они тут такие скандалы устраивали, пока вы маленькие были… мы с дедом вас к себе брали, бедняжек.

– Да, я помню.

– Жалко мне так было вас, маленьких девочек, – она печально вздохнула. Все эмоции на её лице проявлялись так явно – видно было, что Ярослава ничего не утаивает. – А чего скандалили? Не сошлись характерами. Отец твой Катьку нашёл, долго они до развода встречались. А Катька была тогда совсем молодая – вот, можно сказать, как ты, она ведь на девять лет его моложе. Тоже отсюда, тоже в школе нашей училась, мама её ещё русский преподаёт. Ну, ничего не скажешь, девочка хорошая. А встречались они несколько лет! Я их всё видела вместе, но Инге не хотела говорить.

– Я не знала этого, – глаза девушки широко раскрылись.

– А Инга всё злилась на него, терпела, не любила давно, но не отпускала из-за злости. Вот и ссорились постоянно, морили друг друга, не разводились. Не жалели вас совсем, дураки такие!

– А как мама сейчас? – глубоко вздохнув, спросила Арина.

– Ты же знаешь, она человек такой, непростой. Вон, в мамку деда твоего, – бабушка усмехнулась и кивнула на окно, где был виден Богдан, копошившийся в картошке. – Какая-то грустная вечно. У неё после развода много лет не было никого, жила, как затворница. Алёнку жалко: даже ей внимания не уделяла достаточно, в себе закрылась – ну что за мать-то такая!

Арина ахнула.

– Да-да, да-да. Алёна часто у нас ночевала, пока девочкой была, много плакала. Тяжело ей дался развод родителей, отъезд отца, тебя и такое отношение матери… Бедняжке недоставало родительской любви. Я вижу, что вы так никак и разговориться не можете. Но ты не стесняйся её, она девочка добрая.

Девушка медленно кивнула.

– Я не знаю… мы как будто незнакомые люди. Детство было как будто только вчера, а как будто так давно.

– Да ты не бойся её. Мы с ней хорошо ладим, общий язык находим. Она мне все секреты поверяет… так вот, мать твоя полгода уже якшается с одним. Ох, не знаю… Но дело её.

В этот момент в дом зашла Милена, выглядящая задумчивой, и бабушка переменила тему:

– Ох, Миленочка, как погуляла?

– Нормально, – пожала она плечами. – Встретила Алёну. Она сказала, что придёт со своим женихом знакомить, – Милена саркастично осклабилась.

Бабушка усмехнулась.

– Ой, Вельку увидите, этого молодца нашего. Так, Миленочка, садись есть.