Они остановились рядом с двумя столами, разделенными зарослями монстеры, как демаркационной линией. С одной стороны – растение чувствовало себя вольготно: плотные, сочные листья отливали здоровым глянцем. Там сидела розовощекая толстушка с большим животом. А по другую сторону – монстера доживала свои последние дни: листья скрутились в пергаментные свитки. Сквозь пожелтевшие стебли Анфиса разглядела высокий бледный лоб и татарские глаза под завесами черно-фиолетовых волос.

– Ой, какие мы уже большие стали! – Инга наклонилась над столом, обращаясь как будто к животу толстушки. Та вспыхнула пурпуром и расплылась в гордой улыбке. – Наша мама всё работает, ну-ка скажи ей, чтобы домой шла! И когда ты нас покидаешь?

– В конце недели, с меня вкусные тортики!

– И как же мы без тебя теперь, на кого же ты нас оставляешь, кто же тебя заменит!

Тут толстушка – Анфиса вспомнила, что на планерке эту женщину называли Машей – посмотрела через поредевшие заросли монстеры на свою соседку и закатила глаза.

– Не надо на меня так смотреть, – послышалось оттуда.

– Эльвира, ты хотя бы иногда поливай свою часть, я даже бутылку воды тебе набрала сегодня! – всплеснула руками будущая мать.

– Я не просила об этих джунглях, – произнесла черноволосая девушка, не отрываясь от монитора. – Искусственные цветы куда практичнее.

– Что там у тебя с Бессоновым?

Угрюмая девица цокнула языком и проговорила:

– Был Бессонов – и нет Бессонова…

Распрощавшись с толстушкой, Инга взяла Анфису под руку и повела дальше. Она не скрывала радости от того, что смогла выйти из-за рецепции и размяться в разгар рабочего дня.

– Как ты поняла, та миловидная беременная женщина – отвечает у нас за деторождение. Сапожник с сапогами: уже третий раз в декрет уходит. А устройство на работу – вообще, видимо, совпало с первым зачатием.

– Ее соседка Эльвира ответственна за… смерть?

– Точно. Заморину все немного сторонятся. Совсем молодая, а задания выполняет – как орехи щелкает. Настоящий профи!

Анфисе стало не по себе от мысли, что отвечать за рождаемость – пусть и локально – теперь будет та, которой гораздо ближе смерть.

– А это кто? – Анфиса кивнула в сторону маленькой головы с витиеватым завитком. На лебединой шее деревянные бусы. Длинные пальцы танцуют по клавиатуре, будто наигрывают симфонию на фортепиано. Кажется, футболка вот-вот спадет с плечика. Пухлые губы готовы в любую секунду к щелчку айфона. Над столом – огромная репродукция Энди Уорхолла13.

– Эту смазливую девчоночку зовут Деон Метелик. Он занимается вопросами красоты. Признаться, я его обожаю! Он меня столько раз выручал советами, когда я не могла выбрать платье в магазине. – Инга посмотрела на потертые джинсы собеседницы, потом на ее взъерошенные волосы. – Если хочешь, может, и тебе даст какие-то рекомендации.

Дальше был отдел с самым длинным названием в организации – отдел интеллектуального развития, увлечений, карьеры и профессиональных связей. Название сразу смутило Анфису. Ей приходилось иметь дело с чиновничьими структурами, так что она точно знала: чем длиннее название подразделения или должность человека, тем они бесполезнее. Отдел интеллекта и так далее в «Фортуне»представлял аккуратный старичок с внешностью и именем профессора: Разумовский Роман Лорьевич. Презирая современные технологии, он выписывал что-то на листе бумаги, время от времени заглядывал в толстую книгу и рылся в каталожном ящике. Только чернильницы не хватало.

Рядом – сидел тот самый Юрич, который пытался сделать доклад на планерке. Он, как объяснила Инга, возглавлял отдел заявок. Это тоже сокращенная версия, полное название подразделения – отдел оформления заявок, документооборота и взаимодействия с контролирующими структурами. Весьма ответственная должность, именно через Юрича в первую очередь проходили все задания для «Фортуны». Павел Юрьевич – как, впрочем, и Роман Лорьевич – пользовались сдержанным уважением коллег, ведь они дольше всех работали в организации. Только их и гендиректора в офисе называли по отчеству все, даже сам Падзеев. Но на «ты». С помпой праздновали их юбилеи, выходы на пенсию – в надежде, что те, наконец, добровольно уйдут на заслуженный покой и займутся грядками. Но Лорич и Юрич продолжали тянуть лямку: педантично, неторопливо и консервативно. Приходили раньше остальных, часто сетовали на большой объем работы и боли в суставах. Разве что Юричу внуки недавно скинулись на путевку в Турцию, и теперь он, в ожидании первого за последние десять лет отпуска, говорят, каждый божий день напоминал о своем скором отъезде—в надежде, что руководство в последний момент уговорит его отложить турне ввиду его незаменимости. Но коллеги только подзадоривали старика, рекомендуя наперебой турецкие достопримечательности.