Спаниель добежал до середины второй ступеньки и плюхнулся аккурат возле ног Анфисы.

– Дружочек, ты откуда такой? – Анфиса присела на корточки и ласково потрепала беглеца за ушко. Но тот настолько был занят поеданием книги, что как будто не замечал никого и ничего вокруг. – Тебя совсем не кормят, буквоед?

Рыжая лапа прижала остатки книги к ступеньке, чтобы было проще разорвать добычу надвое. Когти зацепили пару смятых листов в середине книги и вырвали их с корнем.

– Ну, и что мы читаем?

Она вытянула из-под лапы спаниеля замусоленные страницы. На колонтитуле значилось: «Станислав Ежи Лец11. Почти всё».

«Польский приятель», – молнией мелькнули в ее голове слова Падзеева. Взгляд скользнул в центр страницы, где еще можно было разобрать слова. В эту секунду Анфиса словно услышала, как Платон Альбертович читает вслух уцелевший текст.

«Мы каждый день начинаем с сотворения мира: и нас выгоняют из Рая, прежде чем впустили туда, и мы убиваем Авеля, не задумываясь, не он ли мы сами, и нас выбрасывает потоп на берег ночи. И в нервном свечении звезд сбиваемся, подсчитывая на пальцах удары собственного сердца».

– Мы каждый день начинаем с сотворения мира… – прошептала Анфиса, посмотрев туда, где остался Падзеев. Тот увлеченно что-то рассыпал перед голубями, повернувшись к ней спиной. Она была так потрясена, что не заметила, как к спаниелю подбежал взлохмаченный мужик, шлепнул его по морде и, громко ругаясь, вырвал из пасти бумажные клочья.

Падзеев точно затылком почувствовал взгляд Анфисы. Он вальяжно повернулся к ней, несколько секунд посмотрел немигающими глазами. Затем бросил через плечо оставшийся кусок хлеба на радость птичьей стае и едва заметно кивнул головой в сторону Гороховой.

Обратно в офис «Фортуны» они шли молча. Только на лестнице Падзеев замедлил шаг и ответил на вопрос, который Анфиса не решалась ему задать.

– Если бы ты попросила в тот момент тебя сфотографировать кого-то другого или не сделала бы этого вовсе, та туристка в розовом спросила бы дорогу не у парня на роликах, оказавшегося у нее на пути именно из-за тебя, а у следующего встречного прохожего. Им бы оказался хозяин спаниеля. Он бы не задремал под деревом и не дал бы убежать пёсику вместе со своей книгой. Польская классика за двести рублей осталась бы целой и невредимой. Поздравляю, Анфиса, с выполнением первого задания.

– А что теперь будет с ними? – спросила Анфиса как будто бы саму себя.

– Не волнуйся, судьбы дамочки в розовом, парня на роликах, того спаниеля и его хозяина не слишком-то изменятся после твоего вмешательства. Я же говорил, это пустяковое задание. Ну, разве что туристка немного изменит свою траекторию движения и заглянет еще и в обувной магазин, где купит обувь слегка не по размеру. А у остальных программа изменится столь ничтожно, что и говорить не стоит.

Он распахнул тяжелую дверь, ведущую в офис.

– Уверяю, задания, которые тебя ждут, не соразмерны этому по размаху работы и возможным последствиям.

К их возвращению в конференц-зале уже были заняты все стулья. За дубовым овальным столом а-ля барокко сидели человек пятнадцать. С появлением Падзеева, все сразу же прекратили разговоры и отложили телефоны. В стремительности, с которой они это сделали, не было страха или священного трепета перед директором. Скорее, уважение перед его авторитетом. С лиц сотрудников не слетели улыбки, никто не сложил перед собой руки, как первоклассник. Все глаза в этой комнате изучающе смотрели на Анфису. Послышался шепоток.

Падзеев коротко поприветствовал подчиненных и прошел вместе с Анфисой к месту во главе стола, за которым висела огромная металлическая доска с множеством каракулей.