Сходить с пушистого коврика не хотелось. В этой части квартиры уже можно было жить, но в зеркальной стене отражались двери гостиной, которая несомненно была еще лучше. Двери неожиданно разъехались в стороны, Игорь сделал приглашающий жест.

Как красиво… Настя слегка утонула в диване и начала осматриваться по сторонам. Ощущение двойственности не уходило, перекинувшись на неживые предметы. Обои приглушенного тона, голый пол, большой экран телевизора на стене – Насте нравился минимализм в интерьере. Но здесь не было вещей, которые хотелось потрогать. Хотя бы фарфоровую собачку, или вазочку с какой-нибудь ерундой, фоторамку, где все так мелко сфотографированы, что надо в каждого тыкать пальцем и объяснять, кто есть кто. За безупречность взгляд не цепляется.

Игорь разлил коньяк по бокалам и сел рядом с Настей. Сердце, как перебежчик, метнулось в опасную сторону. Не менее рискованным было начать разговор. Игорь в любую минуту мог сказать что-то не то, и красивая обстановка бы не спасла.

Любой женщине нравится нравиться. И Насте, конечно, нравилось отражаться в глазах обаятельного, уверенного в себе Игоря. Он смотрел на нее будто издалека, будто что-то прикидывая, не хотелось думать – прицениваясь. Паузу чем-то надо было заполнить.

– У вас, видимо, технический склад ума, – продолжила Настя прерванный спор в кафе. – Я больше живу впечатлениями.

– И какое у вас впечатление от нашей встречи? – Игорь плеснул еще коньяку и снова посмотрел ей в глаза.

Внутри заскакал шарик пинг-понга: туда-сюда, туда-сюда.

– Вы мне тоже понравились, – с вызовом ответила Настя.

– Вот и прекрасно! – Игорь радостно рассмеялся.– Значит, мы друг другу подходим.

Легковесный пластмассовый шарик тут же отяжелел и ловко закатился в бильярдную лузу. Трепыхаться было бессмысленно: он осел где-то в ногах, и вряд ли удалось бы вскочить с обнимающего Настю дивана. «Это коньяк», – оправдывалась Настя перед собой, но не могла уловить интонации – обреченно или задиристо.

– Займемся самым интересным, – Игорь вышел из комнаты.

Через минуту вернулся с полными руками: Настино пальто, яркие пластмассовые флаконы, пачка журналов…

– Смотри! – что-то открыл, плеснул на пятно, оно зашипело, сверху посыпал из баночки, стряхнул прямо на пол, – и где твой пролитый кофе?

Настя смотрела на фокусы с легким недоумением.

– А теперь почитай вот это, здесь подробно описан наш бизнес-план.

– Какой-какой план?

– План сетевого маркетинга нашей компании, – и добавил вкрадчивым голосом: – надеюсь, и нашей с тобой компании.

Настя хлопнула залпом коньяк и зажмурилась, прислушиваясь к себе. Внутри бесновались черти. Они выплясывали на обломках разрушенных кораблей, топтали песочные замки и строили рожи, каких свет не видывал. И лишь один грустный чертенок сидел на маленьком кожаном диванчике, ковыряя в нем пальчиком и приговаривая: «Будет новая дыйка…».

Любовь к мандаринам

Они были молоды и беспечны. Той молодостью, когда наивная юность уже позади, а впереди – целая жизнь, и той беспечностью, которая свойственна 20-летним: пофигизм вперемешку со здравым смыслом. Беспечность подпитывалась крылатой свободой – они были в отпуске. И не просто в отпуске, а на берегу моря, в пансионате, и пусть ноябрь, пусть купаться уже нельзя, но пальмы – зеленые, море – синее, а воздух… Воздух проникал во все клеточки уставшего организма и кружил голову в прямом и переносном смысле.

Компания подобралась что надо: горячие армянские парни, загадочные – эстонские и две русские девушки. Когда они выходили из корпуса, этим русским завидовало все женское население пансионата.