Юлечка подвела Михаила к гранатам и осторожно взяла их в руки:

–Вот…

Сердце просто затрепетало – к радости примешивалось немножко стыда, наплывали фантазии, и предвкушение праздника подступало к самому горлу. Михаил расплатился, получил украшения, тщательно уложенные в коробочку, и сунул коробку в карман.

Как вовремя ты позвонила. У жены день рожденья сегодня, а подарка все еще не было. Фу-у, гора с плеч. Ну, а теперь обедать, солнце мое!

Vabene

(все хорошо–итал.)

«Ио парло литальяно… ио парло литальяно нон молто бене…» Ленка отодвинула книжку на вытянутой руке и, внимательно посмотрев на нее, пнула что есть силы прямо посередине. Желто-синий разговорник улетел далеко за кресло.

Вот уже третий месяц Елена Ивановна учила итальянский язык. Это было событием. Давно перейдя на женские романы и детективы, Ленка и ее подруги с образованием завязали. Да и кому это надо? Вышедшие в жизнь более десяти лет назад филологини оказались задвинутыми той самой жизнью если не на задворки, то, по крайней мере, далековато от центра.

– Мама, мы богатые? – как-то спросила маленькая Ленкина дочка, уютно устроившись на пушистом ковре перед телевизором.

– Нет, дочка, мы не богатые,– отвечала Елена, боясь отвлечься от ювелирной работы – на новых колготках образовалась затяжка,– но и не бедные. Мы – золотая середина.

В выражении «золотая середина» было что-то изысканное. Этакая снисходительная небрежность, как, например, «золотая молодежь». В это хотелось верить. Золотая середина – значит, не считаешь копейки, но и норковые манто с бриллиантами тебе тоже вроде как ни к чему: а, лишние хлопоты.

На самом деле копейки считать приходилось. Перед выбором – что купить: сосиски или краску для волос, Елена, конечно, выбирала сосиски. Но отросшие черные корни волос приводили ее в такое отчаяние, что, вылив его на домашних вечером, утром Ленка осознавала: лучше бы она покрасила голову. А на завтрак можно было и кашу сварить. Просветления в семейном бюджете все-таки были. Причем, Ленка заметила странную закономерность: как только беднота подступала к горлу – не продохнуть, и на завтра в наличии оставались только долги, так неожиданно появлялись деньги. Суммы могли быть разными – от банальных «на хлеб» до покупок «для дома». Деньги приносил, естественно, муж, которому удавалось иногда подхалтурить. Но и Ленку порой осеняли творческие порывы, и даже крошечные гонорары всегда были кстати.

Вообще-то Ленка знала секрет этой закономерности. У нее на холодильнике много лет уже жил домовенок. Подарили на день рождения вроде бы в шутку, наказывая: вот здесь потри, это к деньгам. Вот Ленка втихаря нет-нет, да и потрет домовенка: миленький, сжалься, дай нам немножко денежек, мы такие хорошие… Пыль смахнет с холодильника, поставит домовенка под кустик зелени и сделает вид, что ничего и не говорила, и не думала даже! А жизнь продолжалась.

На вопрос: «Что ты любишь больше всего на свете?» Ленка могла ответить мгновенно, хоть разбуди ее ночью. Правда, ее почему-то об этом никто не спрашивал. Больше всему на свете Ленка предпочитала путешествия. В часы кухонных откровений с подружками она всегда рассказывала о том, как ей не надо особняков и колье, а деньги нужны лишь для того, чтобы увидеть мир. Кстати, туристическими впечатлениями она была не так уж и обделена. Еще в советские времена Ленка успела объездить страну, назагораться на пляжах Крыма, побывать в паре зарубежных поездок и, что особенно памятно,– на средиземноморском курорте. Но это было такой каплей в море по сравнению с тем, что еще оставалось! Дмитрий Крылов со своими «Непутевыми заметками» был для Ленки человеком, которому она завидовала беспредельно.