В голове мелькает запоздалая мысль: у тебя же в кармане мобильник, дурочка! Как же сильно меня торкнуло, если я забыла о такой очевидной вещи? Трясущимися руками достаю смартфон, нажимаю на кнопку. Сигнала нет, даже одной палки, но хотя бы появляется полоска света, которая выхватывает кусочек комнаты. Я вижу тёмный дверной проем, ведущий на кухню; сейчас он напоминает глубокую яму. Вижу настенные часы, шкаф с одеждой, дашулины ботинки, когтеточку. А потом замечаю нечто такое, от чего хочется закричать во весь голос.

На дальней стене прихожей зияет огромная, размером с крышку канализационного люка, дыра. Глубиной с целую ладонь, прямо в бетоне. Обрывки обоев вокруг неё как бахрома, а под дырой – бетонная крошка и какая-то чёрная грязь. Эта грязь тут повсюду, и в дыре она тоже, влажная, блестящая; чёрные капли стекают по стене, словно дыра плачет.

Смартфон трясётся в моей руке, а взгляд мечется по прихожей, выхватывая всё новые и новые грязные пятна на полу. Боже мой, боже мой! Откуда всё это взялось? Я была здесь еще вчера, и всего этого не было!

Я сплю, да? Мне это грезится? Такое не может происходить в реальности. Откуда эта дыра могла тут появиться? Нужно, наверное, целый день орудовать зубилом и перфоратором, чтобы выдолбить её в бетоне. И выглядит она так, будто стену разорвало изнутри. Будто что-то выпало из неё. Но это же какая-то безумная ахинея.

Из темноты вновь доносится тихий невнятный звук, похожий на всхлип; он пугает меня до ледяного пота, но и сбивает оцепенение. Я поскальзываюсь и хватаюсь за стену, чтобы не упасть. Пол влажный.

Я чувствую – случилось нечто ужасное, может быть, непоправимое.

Перед глазами встает дикая картина: моя подруга лежит с пробитой головой в одной из тёмных комнат, корчится от боли, тихо плачет и постанывает, взывая о помощи. И понемногу истекает кровью, умирая, но никто не приходит спасти её. Мне страшно находиться в этом месте, где всё так изменилось, и даже воздух, напитанный темнотой, как будто кричит об опасности. Хочется убежать со всех ног, сделать что-то разумное – вызвать полицию, скорую помощь, армию, дождаться взрослых. И любой другой человек на моем месте, наверное, убежал бы, и его не стали бы корить за это, а значит, и тебя, Алиса, никто не будет корить. Ага, но ты сама-то будешь знать, что ты просто кусок дерьма. Бросила свою подругу – ту самую подругу, которая именно тебе позвонила в минуту опасности, потому что думала, что на тебя можно положиться.

Я делаю несколько шагов вперед по коридору, ступая очень медленно, словно иду на эшафот.

Дверь в спальню приоткрыта.

Когда глаза привыкают к темноте, иногда очертания привычных предметов могут напугать. Рубашка, висящая на спинке стула, похожа на человеческую фигуру, а куча белья, приготовленного для стирки, выглядит как чудище. Вот сейчас мне кажется, будто всю спальню заполнила гигантская тень, а в центре этой тени – светлое пятно.

Это даже не пятно, а как будто лицо. Но не человеческое, а вытянутое, как лошадиный череп, с искаженными чертами. Клянусь, я вижу две распахнутые глубокие глазницы и тёмный провал на том месте, где полагается быть рту.

Что это – пятно от уличного фонаря на стене? Наверное, если приблизиться и посветить мобильником, я тут же развею все свои подозрения: выяснится, что это на самом деле пятно света или что-нибудь в этом духе. А вдруг выяснится что-то другое?..

Я не могу пошевелиться – холодный, почти нестерпимый ужас сковал по рукам и ногам. Хочется заплакать.

Поэтому я стою, чуть живая от страха, и смотрю на жуткое лицо, а оно, кажется, смотрит на меня. Проходит секунда, другая, третья – и новый сдавленный вздох пронзает воздух, и на этот раз он доносится не с той стороны, где звучал в прошлый раз, а с той стороны, где светящееся лицо: