Демон внутри Анна Грай-Воронец

Марианна сидела за кухонным столом, объятая полутьмой, которую разбивало лишь тусклое сияние свечи. Мерцающее пламя отражалось в обсидиановом зеркале, в котором сегодня предсказательница отчаялась хоть что-то разглядеть. Турка закипала на заляпанной жиром газовой плите. Марианна налила себе чашку кофе, который предпочитала пить в компании, нежели одна, как сейчас. Сделав глоток, она уставилась на черную гладь зеркала и задумалась: из головы не выходила вчерашняя клиентка, которая пришла к ней погадать. Та была серьезно встревожена из-за смерти отца, хоть и старалась не подавать виду, ведь приходила узнать о делах любовных. Но вместе с ней пришло нечто еще. В обсидиановом зеркале промелькнуло что-то темное. Марианна вздрогнула от неожиданности. Дверь в комнату скрипнула.

– Василий? – она позвала кота.

На кухню вальяжно вплыл рыжий обитатель квартиры, тридцать два метра которой они делили пополам вот уже более десяти лет, с тех пор как ее муж, интеллигент высшей масти, почил в Бозе. Едва успев сделать шаг, Василий зашипел, вздыбился и попятился назад.

– Эй, ну ты чего? – предсказательница склонилась над котом, чтобы взять его на руки.

Вдруг Марианна ощутила, как чьи-то невидимые пальцы сомкнулись плотным кольцом на ее старой морщинистой шее, и нечто подняло ее под самый потолок. Она хватала руками воздух, не в силах высвободиться, и открыла рот, чтобы закричать, но вместо крика раздался лишь сдавленный гортанный хрип.

Спустя две минуты бездыханное тело Марианны с грохотом упало на пол.

Я очнулся возле кровати, стоя по щиколотку в воде. Взглянул на часы, висящие на стене напротив: они показывали четыре часа. Осенние сумерки опускались на город, но в квартире почему-то нигде не горел свет. Может, это было раннее утро, я не знал наверняка. Голова раскалывалась, будто ей совсем недавно играли в боулинг. Штаны и футболка на мне намокли. Я опять не мог вспомнить, что со мной происходило до этого момента и почему моя жена, запершись в туалете, плачет, разговаривая с кем-то по телефону. Обрывки фраз долетели до моих ушей:

– …пожалуйста, скажите, что мне делать… Я не понимаю, что с ним происходит… Куда?

Всхлипывания разбивали ее слова на части. В моей груди все сжалось от сочувствия к ней. Боже, что же я опять натворил?! Я подошел к запертой двери, не решаясь постучать. Телефонный разговор внезапно оборвался. Я потрогал рукой лоб. На ладони осталась кровь.

– Вера, открой, – я попросил тихим голосом.

Всхлипывания смолкли. Вода все прибывала. Я зашел в ванную, чтобы перекрыть хлещущую через край на пол воду. Я осмотрелся: раковина разбита, полочка повисла на одном гвозде, флакончики и тюбики плавали в воде, как дохлая рыба.

Я перекрывал кран, когда раздался стук в дверь. Наверное, соседка снизу. Я взглянул на себя в зеркало и отпрянул: посеревшее лицо, ввалившиеся глаза, пробивающаяся сквозь черные кудрявые волосы робкая седина. Первые морщины на лбу и возле глаз стали резче и глубже. Моя красота плавно исчезала, растворяясь в пучине лет. Я ополоснул лицо водой. Стук в дверь стал настойчивее. Я собрался с духом, готовясь к обороне. Соседка снизу была бойкой полной женщиной с истеричным характером, которую могли терпеть только ее жирные коты. Я открыл верхний замок, но дверь почему-то оказалась заперта и на нижний. Когда наконец я смог приоткрыть дверь, за ней показался высокий лысоватый мужчина средних лет. Он суетливо заглядывал внутрь через дверную цепочку, пытаясь разглядеть что-то в полутьме, которая висела в нашей квартире.

– Простите, у вас все в порядке? – на удивление спокойно спросил он.

Я уставился на него, не в силах собрать мысли, которые разбегались в моей голове, как бусины с распущенного браслета. Странно, я не видел его раньше. Соседка точно жила одна, если не считать двух котов.

Мужчина, видя мою растерянность, продолжил:

– Я ваш сосед снизу. У меня в коридоре обои… так сказать… немного намокли.

«Ха, обои немного намокли! Хорошо, что я сделал качественную гидроизоляцию во всей квартире пару лет назад», – подумалось мне. Тут его взгляд упал на мои ноги, и я увидел, как глаза мужчины округлились, а челюсть медленно начала отвисать.

– У нас небольшой прорыв, мы уже почти справились. Простите. Я завтра к вам зайду, чтобы оценить ущерб.

Глаза соседа забегали.

– Давайте лучше я сам загляну к вам завтра, а то… ну… До встречи! – сосед натянуто улыбнулся и ушел.

Я запер дверь на верхний замок и снова вернулся в ванную. Водосток был заткнут пробкой. Выдернув ее, я начал оглядываться в поисках таза, чтобы собрать воду. Я нашел его под ванной с зияющей огромной трещиной ровно посередине. Оставалось только ведро, но оно в туалете, где заперлась Вера.

Я опять ее позвал. Замок на двери туалета щелкнул, Вера медленно приоткрыла дверь. Ее и без того худое лицо осунулось еще больше. Темные круги легли под глазами. Махровый халат на ней был весь мокрый. Ее изящные руки, которые меня всегда так восхищали, дрожали. Мне хотелось расспросить ее о том, что же произошло, но решил попробовать сначала разобраться во всем сам: выглядеть сумасшедшим в глазах собственной жены мне не хотелось. Это было для меня слишком унизительным. Но я даже не мог понять, как стоило с ней разговаривать: извиняющимся тоном или как будто ничего и не было. Я решил, что второе будет надежнее.

– Вер, мне нужно ведро. Подай, пожалуйста.

Вера настороженно смотрела на меня, не отводя глаз. Через несколько секунд ее правая рука нашарила ведро и просунула мне его в дверь.

– Спасибо, – кивнул я, взяв его.

Вода из ванной слилась примерно наполовину. Я начал вычерпывать воду из коридора, лихорадочно пытаясь вспомнить хоть что-то из сегодняшних событий, но в голове висела черная пустота, будто меня просто выключили, словно телевизор. Неужели я схожу с ума? Меня замутило. Руки задрожали, и я выронил ведро. Я начал оседать на пол. Подбежала Вера и крепко меня обняла. Ее слезы капали на мое лицо, мне стало так хорошо, спокойно и я провалился в сон. Или в нечто отдаленно похожее на сон…

Кровь на снегу. Яркая, алая – она так сильно контрастировала с белейшим снегом, что, казалось, обжигала глаза. Я навис, покачиваясь над телом какого-то парня в черной куртке и джинсах. Оно явно было теплое и живое. Вздрагивало то ли от боли, то ли от холода. Я посмотрел на свои руки и увидел содранные до крови костяшки пальцев. В голове, как шарик, скачущий по ступенькам, пульсировала лишь одна фраза: «За дело получил. За дело. За дело…»

Я огляделся: маленькая поляна, совсем рядом разлитый чернильным пятном густел лес, где-то недалеко маячили крыши многоэтажек, подсказывая, в какой стороне город. Я не мог вспомнить, как попал сюда. Запустил руку в карман черного пальто и нащупал ключи: у меня есть машина? В другом кармане нашелся выключенный, а может быть, и разряженный мобильник. Я развернулся и пошел по своим следам, ведь рано или поздно они должны были привести меня к тому месту, где я оставил автомобиль.

Обойдя окраину леса, я действительно увидел зеленую «Пятерку». Ключи подошли. Я сел внутрь и завел машину. В салоне было пыльно и грязно. Пустая бутылка пива валялась на полу со стороны пассажирского сиденья. От моего носа шел пар. Я задрожал от холода, а мой пустой желудок свело. Я подышал на руки, чтобы хоть сколько-нибудь согреть замерзшие пальцы. Мне показалось, будто все мои чувства внезапно включили разом. Кто этот парень, которого я избил? Почему я это сделал? Я снова ничего не мог вспомнить. Я безнадежно напрягал свой мозг, но передо мной вместо раскрытой книги воспоминаний была лишь пустая тетрадь. Я облокотился на руль и начал биться головой об руль.

Настала пора признать, что я больше не контролирую себя. Что-то жрет мою душу изнутри, крадет мою жизнь и мое тело. Надо домой. Скорее домой. Как там Вера и Аришка?! Аришка… Гордость моя. Перешла в третий класс уже, большая такая. Только бы ее не настигла такая же беда, как и меня!

Темнота снова накрыла меня.

Я держал в руке стопку водки, видимо, собираясь ее выпить. Меня передернуло от отвращения. Я отнял ото рта руку с непочатой стопкой и поставил на затертый стол. Бросил взгляд на свои руки. Они были покрыты ссадинами. Наскреб какую-то мелочь и кинул ее бармену, если так можно назвать бомжеватого вида работника захудалого бара, в котором я очутился. Вышел. Меня шатало – видимо, я все же успел опрокинуть несколько стопок ранее. Под ногами захлюпал подтаявший снег с водой. На улице стоял слегка теплый зимний день. Или весенний? Я поморщился от яркого света: в кабаке висел полумрак и глаза не сразу привыкли. Надеюсь, сегодня выходной, и у меня все еще есть работа. Как обычно, я ничего не мог вспомнить.