Мы сидели и смотрели телевизор так, словно ничего и не было. Аришка торчала на кухне, наверное, делала уроки. Отличница моя. Надо хоть спросить, как у нее дела. Не помню, когда в последний раз вообще говорил с ней. Раньше мы часто любили по вечерам засесть на кухне и за жареньем картошки с кабачками по долгу беседовать обо всем на свете.

Я все думал, как мне стоит начать разговор с Верой, да и вообще, стоит ли. Что я ей скажу? Спрашивать о том, что происходило все это время, мне было унизительно и отчасти немного страшно. Я решил, что завтра утром схожу в библиотеку и поищу информацию про психические отклонения. Ведь все происходящее со мной должно иметь разумное объяснение.

– Как ты? – наконец заговорила Вера, когда очередная вечерняя мыльная опера прервалась на рекламу.

Она была спокойна и дружелюбна. Может, все действительно не так уж плохо?! Разбитая раковина всплыла перед глазами и резанула мою и без того сжавшуюся от стыда совесть.

– Вер, я завтра схожу куплю раковину и поставлю, – извиняющимся тоном сказал я.

– На какие деньги ты купишь? – Вера потупила взгляд.

– Прости, я забыл, а какое сегодня число?

Я старался как можно более обыденно задать этот так сильно волновавший меня вопрос. Видимо, мне это удалось.

– Зарплата будет послезавтра. А сегодня Восьмое марта, – Вера встала, – пойду чайник поставлю, хоть чаю с тортом попьем.

Какая же я скотина! Даже не поздравил. Я рванул за ней на кухню. Она что-то капала в мою кружку с чаем из какого-то маленького темного пузырька. Я почувствовал, как мою грудь разрывает от бешенства, словно какое-то первобытное существо очнулось ото сна. К голове начало подступать что-то темное, и я снова провалился во тьму.

Я стоял перед зданием библиотеки, выполненным в стиле неоклассицизма. Как и многие бюджетные учреждения нашего города, оно не просто говорило, а уже кричало о том, что ему нужен ремонт: штукатурка местами отвалилась, а раствор выкрошился из швов между обнажившимися кирпичами, которые уже начала грызть эрозия.

Я ощупал карман. Паспорт был со мной, поэтому надежда, что мой читательский билет смогут найти, не угасала до последнего. Дворник в военном бушлате и с торчащими в разные стороны из-под шапки-ушанки волосами долбил заледеневшие ступени, словно робот. Я вошел внутрь. На лице библиотекаря при виде меня застыла маска ужаса. Видимо, я здесь уже бывал… Ну что ж, стоит попытать удачу.

– Добрый день! – я протянул ей паспорт и изобразил подобие улыбки на лице.

Невысокая худая женщина в очках, с прилизанными сальными волосами на прямой пробор поджала губы и выдавила из себя спустя несколько секунд:

– Мужчина, после вашего последнего визита я не буду вас обслуживать.

– Простите, я был не в себе, – и подумал: – «черт, что же я тут отмочил?»

– Это еще мягко сказано! Вы изорвали нам несколько экземпляров редких книг.

– По психологии? – решил я уточнить.

Она посмотрела на меня поверх очков как на сумасшедшего и ничего не ответила.

– Я могу увидеть эти экземпляры?

– Только после того, как оплатите штраф.

Внутри меня что-то оборвалось.

– Извините, но у меня нет с собой денег. Я к вам пешком пришел, зарплата будет только завтра.

– Вот и приходите завтра, – сухо бросила она, сделав акцент на последнем слове.

Она опустила глаза в книгу, лежащую у нее на столе, показывая всем видом, что разговор окончен, вердикт обжалованию не подлежит.

Будет ли зарплата у меня завтра, я не знал, потому что понятия не имел, сколько вообще времени прошло с того момента на кухне, как весь мир в очередной раз померк перед моими глазами.

Я побрел по улице, сам не зная куда. Дойти бы до какой-нибудь церкви. Я помнил, что, если пройти в глубь вон той улочки и куда-то направо, там будет небольшая милая церквушка, где крестили Аринку. Туда я и пошел. Мне посигналила проезжавшая мимо старая черная иномарка. Водителя, улыбающегося лохматого армянина с золотым зубом, я не узнал.