Комета побледнела от ярости, но в этот момент в дверь стукнули, и раздался смешной голос карлика:

– Комета, ты с кем-то разговариваешь?

Комета сделала круглые глаза и беззвучно произнесла: «Пожалуйста!»

Я кивнул и, повернув голову в сторону двери, громко сказал:

– Нет, папа, она стонет от секса. А разговаривать – нет, не разговаривает, ей не до этого. Прошу меня извинить, я как раз собираюсь исполнить мой коронный заход винтом.

Комета издала нечто среднее между стоном и волчьим воем.

– А ей понравилось! – воскликнул я. – Всем нравится.

Комета от всей души плеснула в меня тёплой водой.

Эта проклятая Комета не желала спать до пяти утра. Ворочалась, читала какую-то книжку, ныла про учебники, плакалась. Я не обращал на неё особого внимания. Всё моё внимание было подчинено тому, чтобы убраться отсюда раньше, чем окончится срок предконтрактного испытания.

Поэтому когда Комета, наконец, уснула, я поцеловал её в лоб, выдернул ещё один волосок и беззвучно вышел из комнаты.

Карлик пил кофе в кухне. Ну как «кофе»… Что-то такое пил.

– Уже уходите? – спросил он.

– И не мечтай, – отозвался я.

– Кофе?

– Да, было бы неплохо. Возьму, как только окажусь подальше от этого района, спасибо, что напомнил.

– Я пытаюсь быть вежливым…

– Если ты делаешь это ради меня, то не стоит беспокойства, мне плевать. Если это зачем-то нужно лично тебе, то не стоит возводить свои причуды в ранг добродетели и тыкать меня в них носом. Вежливость к демону, отец мой Сатана, и эти люди ещё считают себя христианами…

Я поторопился выйти за дверь. Убогая дверь, убогая квартира, убогие мысли, порождённые убогой средой… Одно желание Кометы, и я бы вытащил их всех из этого дерьма.

Так, стоп, Ливий! Успокойся, дыши. Вдох, выдох – медленно! Тебе плевать на Комету и её родственничков, ты помнишь, да?

Было ещё темно. Я не стал проверять, приедет ли такси в эту дыру ночью. Добрался до проезжей части и поймал попутку. Высадили меня недалеко от дома Шеина.

Дверь я открыл при помощи знамения. Консьержа опять не было – видимо, спал. Лифт поднял меня на нужный этаж, и я остановился напротив дверного проёма, перетянутого крест-накрест жёлтой лентой с надписью «Место преступления, не входить». Преступления?.. Ну, ладно, как будет угодно. Новости, что ли, посмотреть…

Я прошёл внутрь, оборвав ленты. Открыл дверь в ванную.

– Какого?..

Я обошёл помещение размером с квартиру Кометы. Всё было стерильно, как будто кто-то вымыл каждый миллиметр с нашатырём. Нет зубной щётки. Корзина для грязного белья пуста.

Я прошёл в кухню. Он пил кофе! Здесь, за столом!

Кружки не было. Тела, разумеется, тоже – от него остался лишь грубый контур, очерченный кусками малярного скотча.

Я проверил спальню. Свежие простыни, всё сверкает чистотой. Если где-то тут и завалялась частичка ДНК Шеина, мне её не найти.

– Кто ты такой?

Я повернулся, окинул взглядом незнакомца. Пальто, которое больше напоминало шинель. Волосы тщательно зачёсаны назад. Лицо круглое, курносое; лопоухий. Руки держит в карманах. Наверняка в правой – ствол.

В общем, ничего интересного. Следователь или ещё что в этом духе. Потеряв к нему интерес, я подошёл к шкафу, отодвинул зеркальную дверцу. Пусто… Кто-то тут похозяйничал несмотря на запрет входить на место преступления. И кто? Внезапно нарисовавшийся дядя из Киева?

Тут меня будто ледяной водой окатили. А что, если действительно произошла ошибка? Я должен был попасть в услужение к кому-то иному, а оказался у ни в чём не повинной Кометы.

Стоит ли тогда дёргаться? Ошибку исправят, и я на десять лет зависну с человеком, который оприходовал квартиру Шеина едва ли не раньше, чем вынесли тело. Может, лучше, не высовываясь, досидеть оставшиеся девять дней, изводя насмешками Комету и всю её жалкую семейку?..