– Под грузовик, – буркнула Звездана.

– Меня больше интересует этот переход. Девушка, допустившая случайную связь, и последующее нежелание делать аборт, несмотря на то, что ваш «клан», как я вижу, в принципе звёзд с неба не хватает.

– Да? – взвилась Звездана. – По-твоему, значит, размножаться должны только богачи?!

– По-моему, размножение – это последнее, что нужно людям в принципе, – отрезал я. – Но если легкомысленная нищенка нагуляла живот, а потом решила оставить ребёнка – тому есть причины, и я хочу их знать.

– Она не была гулящей, – прорычала Звездана, скребя пальцами по подлокотникам кресла. – Это было лишь минутное помутнение.

– Минутное? – переспросил я. – То есть, она даже удовольствия получить не успела?

От очередной тарелки увернулся так же легко, как от первой.

– Приятно видеть, что вы уже распланировали бюджет на следующий месяц, – сказал я. – Итак, отец. Кто он? Как зовут?

Звездана залилась бессильными слезами. Карлик посмотрел на меня с укором.

– Жду, – сказал я.

– Его зовут Миклюд, – пробормотал Олимпиодор. – Он живёт…

– Прекрати! – застонала Звездана.

– Родная, мы ничего не можем противопоставить. Если хотим избавить Комету от этой грязи…

– Да он всё равно ей расскажет, чтобы сделать нам больно!

– Нет, – сказал я. – Тогда у меня пропадёт рычаг давления. Как знать, вдруг мне захочется заставить вас плясать. И последний на текущий момент вопрос: где фотография?

– Фотография? – переспросила Звездана.

– Ну да. Только не говорите, что её нет. В такой дыре, как эта, просто обязана быть стопка пухлых фотоальбомов с фотографиями начиная с чёрно-белых. Среди них наверняка затесалась парочка снимков мамочки Кометы.

Дверь в комнату Кометы я толкнул без стука, но смутить девушку не удалось. Она лежала на своей неразобранной кровати и спала, не сняв очков. Милая привычка: вырубаться от переживаний.

Комната была даже меньше той, что в общаге. Стул еле втискивался между столом и кроватью. Шкаф скрадывал остатки пространства, мимо него нужно было проходить боком.

Над кроватью висел дешёвенький светильник, удобный для чтения перед сном. За пластмассовым плафоном, потемневшая и запылившаяся, таилась иконка. Высоко для карлика, недосягаемо для колясочницы. Похоже, Комета поставила её туда сама когда-то давно. Ещё до того, как осознала себя могущественной волшебницей.

Все свободные места в комнате занимали книги. Та же фантастическая дребедень, что в общаге, художка для убийства времени. Люди постоянно убивают время, полагая, будто оно никогда не закончится.

Я снял с Кометы очки и положил на письменный стол. Во сне легко неудачно повернуться и вогнать себе в глаз осколок, что мне совершенно ни к чему. Потом я взял двумя пальцами волосок, упавший Комете на лоб, и выдернул его.

Комета что-то пробормотала во сне и свернулась калачиком. Подумав, я накрыл её краем покрывала и поцеловал в щёку.

А когда выпрямился, столкнулся взглядом с удивлённым Олимпиодором.

– Что ж, вот вы и узнали мой секрет, – прошептал я, разводя руками. – На самом деле грубость и жестокость – это лишь маска. В глубине души я мягкий, добрый, заботливый парень. Мне просто нужна рядом такая девушка, как Комета, чтобы напоминать об этом.

– Да, я понимаю, – вздохнул карлик и сделал шаг в сторону, уступая мне проход.

За Комету можно было не переживать ближайшие четыре часа. Этому поцелую меня научила одна суккуба три года назад. Не то чтобы мне так хотелось. Просто она задолжала, а расплачиваться было нечем. Спать с суккубой – это всё равно, что человеку отодрать дворнягу на помойке. И отпустить её без оплаты я тоже не мог – разболтает ещё кому, что обо мне подумают…