— Вовсе нет. Если хочешь, могу тебя освободить.

Призрак усмехнулся.

— А не надорвешься?

— Думаю, нет. Но мне понадобится твое согласие, иначе никак.

— Да пожалуйста: я согласен. Достаточно? — усмешка Ханни стала еще более горькой.

— Вполне.

Леф достал большой красный камень, бросил его на землю под колоколом и зашептал что-то себе под нос. Из камня повалил дым, такой же кроваво-красный, с отвратительным запахом разлагающейся плоти. Он расползался по звоннице, и уже через пару минут все вокруг утонуло в зловещем алом тумане. Последние слова заклинания Леф выкрикнул во весь голос. Захрипев, Ханни рухнул на колени, сжимая руками горло... и только спустя несколько мгновений понял, что вновь чувствует под руками плоть. Не обращая внимания на удушающий запах, он принялся судорожно ощупывать свое лицо, боясь наткнуться на пустоту. Однако ощущения не менялись — он вновь обрел тело.

Едкий дым выедал глаза, вызывая слезы. Легкие отказывались дышать, но Ханни был бесконечно счастлив чувствовать все это после долгих лет пустоты и бесплотности.

Когда дым рассеялся, он увидел бледного, но довольного Лефа, который внимательно оглядел его и произнес:

— Ну вот, уже лучше.

— Что «лучше?» — проворчал Ханни... и не узнал своего голоса — таким чистым и громким он оказался. Дотронулся до лица, лелея надежду, что и прежняя внешность вернулась.

— Ты выглядишь намного симпатичней, — утешил его Леф. — Остальное должно восстановиться в ближайшее время.

— Что ты за это хочешь? — посмотрев на Лефа в упор, спросил Ханни.

Тот улыбнулся.

— Чтобы ты исполнил свое желание.

— У меня их много. Какое именно?

— Только одно, истинное. Чего ты хочешь больше всего? Чего ты по-настоящему жаждешь? Что давало тебе силы все эти годы.

И тогда Ханни ощутил, как гнев, смешиваясь с кровью, устремляется прямо в сердце. Он поднял голову и, словно раненый зверь, исторг в небеса разверзающий бездну крик:

— Ме-е-есть!!

* * *

— И что ты здесь забыл? — поинтересовался Тин, оглядывая покосившиеся надгробия. — Присматриваешь местечко поуютней? Похвальная предусмотрительность.

Маг, которого ему велели охранять, потоптался у кладбищенских ворот, повертел головой по сторонам, а затем уверенно двинулся вперед, петляя между могилками. Тин отправился следом, не стоять же у входа, дожидаясь, пока этот дурень изволит вернуться — за такое разгильдяйство хозяин голову оторвет.

Кладбища он не любил, сплошная мертвечина, никаких аппетитных душ. А среди здешних могилок хотелось гулять еще меньше — запах тут стоял отвратительный, слишком знакомый. После того как его, Тина, продали смертному, ароматы родного дома вызывали только одно — желание убивать. Обычно Тин справлялся с эмоциями, опыт и кнут хозяина научили прятать их подальше, но здесь, на кладбище, это получалось с трудом. Слишком сильно несло преисподней на этом жалком клочке земли.

Маг тем временем остановился у захудалой могилки, присел на корточки и стал что-то высматривать на земле, загородив обзор. Тин заглянул через плечо, ничего интересного не обнаружил и отошел в сторонку, разглядывая соседние захоронения.

Смотреть здесь оказалось не на что — покосившиеся оградки, вросшие в землю могильные камни — кладбище было давно заброшено.

Пока подопечный изучал впитавшуюся в землю кровь, Тин, тихонько пиная засохший комок земли, думал о том, что сделает со своими обидчиками, когда наконец закончится это позорное пребывание в мире смертных. Он знал, что ничего, для демона его ранга пойти против Высших означало верную и мучительную смерть, но все же позволил себе помечтать. Да, глупо, но мечты — единственное, что у него осталось, и отказываться от них он не собирался, представляя мучения обидчиков во всей красе. Это давало силы жить дальше.