Сон. Прекрасный дневной сон на свежем воздухе – это одно из самых чудесных ощущений в жизни. И Алистер позволил себе им насладиться.

Минут через тридцать, в распахнутое окно над головой мирно посапывающего мистера Адамса, просунулось светлое личико Эдны. Девушка посмотрела вниз на старика, который во сне наполовину сполз с плетеного кресла на землю, и улыбнулась. Тонкий локон светящихся на солнце волос, вылезший из тугой гульки на затылке, упал на ее лицо, но она не обратила на это внимание. Эдна наклонилась чуть ниже и тихо позвала старика:

– Алистер… А-алисте-ер…

– М…

– Алистер, просыпайся…

– Мн… м…

– А-алистре-ер, вставай… А то вылью сейчас на тебя стакан холодной воды…

– Эд…

– Да-да, она самая… просыпайся.

Наконец, мистер Адамс приоткрыл глаза, точнее один глаз, но яркий свет заставил его снова плотно сомкнуть веки. Он пока никак не мог сообразить, где он. Какая-то наглая муха, недовольно прожужжав над ухом, уселась ему на лоб. Алистер махнул рукой, чтобы прогнать незваную гостью, но муха лишь на секунду взлетела вверх, спасаясь от сморщенной ладони старика, а потом снова опустилась на прежнее место.

– Кыш!

Эдна, которая уже успела спрятаться обратно в окно, снова высунула свое прекрасное личико.

– Это ты мне?!

Алистер снова приоткрыл глаза (на этот раз оба) и посмотрел снизу вверх на девушку.

– Вроде нет… Если только это не ты только что жужжала у меня над ухом и пыталась усесться мне на лоб, – старик улыбнулся.

Эдна тоже.

– Вроде не я.

Мистер Адамс уселся ровно в плетеном кресле и протер руками глаза, пытаясь согнать липкие остатки дневного сна. Потом поднялся и медленно побрел в дом.

Войдя в холл, первым делом он глянул на часы. Одиннадцать пятьдесят пять.

– Эй, Эдна, а миссис Эвелин еще не спускалась?

– Нет. Думаешь, стоит ее разбудить?

– Да, наверное. Она спит уже практически сутки.

Эдна выглянула из кухни и обеспокоено посмотрела на старика.

– А ведь и вправду…

Алистер снова глянул на часы и стал подниматься по лестнице на второй этаж.

Подойдя к двери, он на секунду остановился, затем тихонько постучал и прислушался. Тишина. Постучав еще несколько раз, и не дождавшись никакого ответа, Алистер осторожно приоткрыл дверь комнаты миссис Эвелин. Потом заглянул внутрь. Яркий дневной свет сочился в спальню сквозь распахнутые окна. Легкий аромат роз, стоящих на прикроватном столике, вырывался в приоткрытую дверь и, натыкаясь на Алистера, пытался подкупить его своей нежностью.

Старик сильнее толкнул дверь, которая тут же издала протяжный недовольный скрип, как бы умоляя непрошеных гостей оставить ее в покое. Алистер невольно дернулся. Миссис Эвелин никогда не просила его будить, и поэтому сейчас старый дворецкий чувствовал себя более чем неловко. Ему казалось, что это верх неприличия входить в спальню хозяйки, когда она еще спит. На одну секунду Алистеру даже показалось, что он поступает плохо, нарушает какой-то закон. Он чувствовал себя, как мальчишка, которого могут застукать за подглядыванием в замочную скважину.

Старик еще раз глубоко вдохнул пряный летний воздух, наполненный нежным ароматом цветов, и еще больше приоткрыл дверь. Потом, стараясь бесшумно ступать по паркету, осторожно просочился внутрь.

Миссис Эвелин лежала, повернувшись лицом к окну, и казалась такой безмятежной, как ангелы на церковных фресках. Алистер тихонько подошел ближе и остановился у изножья кровати. Он всмотрелся в красивое лицо своей хозяйки, на котором играла легкая улыбка, говорящая о сладких снах, что завладели ее обладательницей. Алистеру совершенно не хотелось будить миссис Эвелин, которая сейчас, во сне, впервые за долгие годы казалась по-настоящему счастливой. Он помедлил еще несколько секунд, а потом подошел ближе.