– Купаюсь, – губы едва размыкаются, а ответ тут же кажется глупым. Может, от холода не будет видно, как щёки краснеют?

– Ага. Вода наверняка ледяная. Не мёрзнешь?

– Я привыкла. Я с детства люблю воду и плаваю до первого льда. Так повелось в нашей семье, мы часто так делали. Пикник у реки, даже в сентябре. – Кристина удивляется, почему так разговорилась, а ведь не стоило! Ну какое ему дело?

Но Кирилл Романович смотрит внимательно, а потом задумчиво обводит пустой берег взглядом, делает взмах рукой. С пальцев срываются искры, и вдруг приходит волна тепла – будто закутали в жар костра. Исчезает гусиная кожа, и пальцы перестают неметь. Хотя Кристина даже не думала, что те вообще немели.

– Так лучше? Если ты простудишься, то пропустишь мои лекции, а мне бы этого не хотелось.

Кристина не знает, куда себя девать от стыда; он садится на песок и достаёт из кармана пачку сигарет. Она не удивилась бы, достань он флягу с виски. Хотя сама предпочитает травяной сбор и шиповник. Но теперь, когда так тепло в воде, выходить совсем не хочется, но и стоять столбом как-то странно.

– А вы не хотите искупаться? – осторожно предлагает она.

– Я маг огня и земли. И не люблю воду.

– А плавать умеете?

– Да. – Кирилл Романович чуть щурится против солнца. – К тому же я ненадолго. Обхожу территорию Академии и проверяю печати. Ну, и теней ловлю. Их пока не попалось, зато нашёл озёрную деву.

– Где?

Он тычет сигаретой перед собой, и в голосе слышится веселье:

– Я о тебе.

Вот теперь она точно краснеет! Хочется нырнуть под воду и спрятаться на глубине, и, возможно, озёрные девы так и делали, высовывая только руку с мечом, но Кристина вместо этого подходит ближе к берегу, чтобы на самом деле оказаться чуть ближе – к нему. Глупо, да, но устоять невозможно.

И только когда вода опускается до бёдер, понимает, что на ней довольно откровенный купальник-бикини, а Кирилл Романович не сводит пристального взгляда.

– Впрочем, – он вдруг поднимается, – говорят, закаляться – полезно для здоровья.

Не выпуская сигарету из зубов, Кирилл быстро расшнуровывает ботинки, стягивает штаны и расстёгивает мундир с косым рядом пуговиц, за ним – рубашку. Наверное, нужно отвести взгляд и не пялиться вот так, но его движения завораживают. Высокий, худощавый, он невольно притягивает взгляд, а синие нити вен на руках словно подсвечены изнутри. Под правой ключицей виднеется шрам, на рёбрах слева, где бьётся сердце, чернеет след, будто от сажи. По плечам вьются вихри тьмы.

Кристина упускает тот момент, когда Кирилл Романович тушит сигарету об пачку и заходит в воду по щиколотку, но тут же морщится и хмурится, будто кот, которого заставляют мыться.

– Она и правда холодная. – Кристина сочувственно кивает.

– Это да. Но ещё и мокрая.

– Вы же в озере.

Хочется рассмеяться, и она отчаянно кусает губы, чтобы не смутить. Если это вообще возможно. Но смех застревает, когда Кирилл Романович переводит взгляд на неё и, кажется, видит её насквозь. Или что смотрит, а точнее, изучает её саму. И становится ещё более неловко от того, какой тонкий и непрочный на ней купальник.

Но тут Кирилл Романович поводит плечами и, выдохнув, с разбега ныряет, подняв фонтан брызг. Выныривает, фыркая, проводит рукой по тёмным волосам и широкими гребками плывёт вдоль берега, недалеко от неё. Искры вспыхивают и гаснут над поверхностью озера, и тепла становится больше – в самом воздухе, в воде.

Солнце медленно садится, и синие сумерки опускаются на лес и озеро.

Кристина отступает и медленно погружается в воду. Ей не угнаться и не успеть, но хочется тоже плыть и ощущать себя… водой.