– Как я понимаю, твоя тётя волевая женщина, которая сразу подавила их.

– Так и есть. Игнат специально вызвал ее тогда, потому что ругаться с ними не хотел. Ему легче кому-нибудь фейс расквасить, чем что-то долго объяснять. Он молчун по природе и сердце у него доброе. Когда я была маленькой, он часто оставался со мной за няньку, пока мать бегала по делам.

– Теперь мне кое-что ясно. По крайней мере, у тебя есть такой брат, который смог тебя защитить.

– Да, но теперь не знаю, нужно ли мне его защищать. Потому что, насколько я вижу, его жена настоящий абьюзер.

– Вмешиваться в любовные дела никогда нельзя. Если только он сам тебя не попросит. И почему ты сделала такие выводы о его жене? Потому что она старше и успешнее?

– Да…

– Тогда просто спроси его, счастлив ли он с нею. А мне нужно обязательно с ним познакомиться.

– Мне так спокойно с тобой. Помню, на проекте ты один нас всех в чувство приводил, когда что-то не ладилось.

– Да уж, пришлось мне повоспитывать вас. Но ты вроде меньше других тогда паниковала.

– Это потому, что ты находился рядом, а это было для меня важнее проекта.

***5

В понедельник вечером Тим повез Лину в клуб, она должна была работать. А он хотел пообщаться с ее братом. Игнат действительно оказался молчуном, высоким, широкоплечим, внешне похожим на шведа или норвежца из-за темно-рыжих волос и такой же щетины на румяном лице. Руки его пестрели татуировками. Однако Тим оценил его как добродушного медведя. Так и оказалось. Игнат сдержанно говорил о родителях Лины, а о ней сказал:

– Как можно малую обижать? Не понимаю я тётю и дядю. Она ж беззащитная, а они прессовать ее вздумали. Вот я и не выдержал.

– Лина сказала, что ты свою маму вызвал для разговора с ними.

Игнат усмехнулся и подтвердил:

– Да, маманя как бульдозер, по жизни командирша. Хорошо их припугнула, она же классный юрист, сложные дела ведет. Из тюрьмы людей вытаскивает. Тётя струхнула, когда маманя ей весь расклад выложила про психологическое насилие. Под статью обещала подвести, если они продолжат давить на Лину. Ты, если что, сразу мне звони.

Они обменялись телефонами.

– Так-то сестренка талант. Микшеры все настроила, убойные каверы подбирает для своих треков, народ кайфует, только ее и ждут в клубе. Я так, на подмене, многое у нее беру. Вы спокойно живите на хате. Я ж со своей теперь сошелся, она меня не отпускает от себя, – говорил Игнат, – Она старше меня, владеет этим клубом, меня сделала совладельцем. Но ты не думай, я с ней не из-за этого. Люблю ее сильно. Лина говорит, что Сона меня каблуком сделала, но это не так.

Лина работала за пультом почти два часа. Тим смотрел на нее из зала и думал обо всем, что узнал от Игната. Хотя Лина ему все это уже рассказывала. Но теперь Тим понимал, как именно тётя Лины надавила на ее родителей, и почему отец продолжает аккуратно перечислять Лине деньги на карту. Хотя по идее не обязан, раз она уже сама зарабатывает себе на жизнь. Тим не злился на ее родителей, но испытывал боль от полученных сведений о них. Наверняка они любили свою единственную дочь и по-своему понимали то, как лучше устроить ее жизнь. Предоставить работу в фирме отца, удачно пристроить замуж… Вряд ли они желали ей зла, просто считали ее неспособной позаботиться о себе, несмотря на ее таланты и диплом высококлассного айти-специалиста. Ведь она отлично защитилась, они должны были гордиться ею, но посчитали все ее успехи своей заслугой.

Когда он вез ее домой, то был задумчив. Лина обеспокоенно спросила:

– Игнат же тебе все рассказал? Как он тебе?

– Хороший у тебя брат. И мне очень понравился твой сегодняшний трек.