Ему не уготован мир напрасно,

Что держит слов готовый приговор

И болью говорит свой такт, как гласность,

Преследуя мифологические тени

Ты держишь путь обличья над ними,

Но новая заря проникнет к стилю,

Им обещает свет утопии живой -

Проклятие любви и смерти имя,

Что носит объективность страха рядом,

Им говоря искусство на прощание

По собирательному образу и смыслу.

Фортуна смерти к небу прилегает,

Уносит честью форм катарсис лично

И гроб культуры к имени сплочает

На чёрном свете мудрой тишины,

Под фактом этой песни – до войны

Осталось думать притчами условно,

На цели говорить обиды – скромно,

За этой дверью мысленной борьбы,

Ей собирает образ счастья мирно -

Другую пищу зла коварной лиры,

Не носит имя в слаженной мотивом

Культуре многоликой пустоты.

Вопрос её дрожит и поднимает

Свои манеры философской пищи,

Что ужас слышит именем и знает

На этом чёрном свете идиомы -

Свои утопии по глади роли новой,

Системы истин на проклятии из слова

Сердечной дерзости забытого – знакомо,

Но говорящим числам в новой темноте.

Над полноправным раздольем маня -

Светит топорщась безликому сну,

В собственной гласности, снова вопросом,

Чтобы уйти за последний причал.

Много судьбе не отдал над сомнением

Твой сердобольный пришелец во тьме,

Звёздами светит, как смыслы во сне,

Где понимает о псевдонауке,

Жажда ему – одноликое слово,

В праве уснуть из нутра – одиноко,

Ключ подбирая за сердцем игры,

Волей примера, что было бы завтра.

Над политическим именем – плут,

Странно идёшь за особой внутри,

Гордо подняв эполеты на солнце

В сказке о центрах судьбы монолога,

Знать бы об этом лице – у порога,

Сколько манеры ты высмеял сердцу

За долгожданное право унять -

Мирное русло знакомой беды.

Нет и не стало гордыни из завтра,

По человеческой ноте им – ставить

Долг бесконечности мысли, прощая,

Чтобы уснуть в унисон от прощания,

Верить по страху беды от приличных,

Сколько забрала усилием воли -

Память в свои нетипичные своды

По обоюдному слову в причине.

Старости верить о новой личине,

Жить, чтоб уйти от её передряг

В тесном раю от особенных драк -

Между фатальностью круга другого,

Знал бы приличию мира иного,

Как эталон поднимает скульптуру

Слова – за центром своей идиомы,

Зная понятный фантастики юмор.

Между соседними звёздами – ужас,

Видит и смотрит поодаль отсчёта

Снова знакомому мыслью – поэту,

Жить ли на чёрном квадрате – из света,

Вверенной маски из чувств эполета,

Задранной песни без юмора жизни,

Чтобы отсталый любви, словно призрак -

Долго гонялся за смертью харизмы,

Словно ушёл и в закрытые двери -

Миром мгновения верит – не веря,

На обрамлении сжатой причины -

Видеть могущество ценной тоски,

Завтра ли прятать от тайны – личины,

Утром полёта царящего хаоса

Между людьми, им оставив минуты

Над эталонным клеймом обихода.

Ты сомневаешься в жаждах причины -

Жить ей расплатой и нервной канвой,

Жалобной ролью, откуда толпой -

Стало светлее и чести под мнимое,

Странно, но очень готово упрятать -

Жизнь за собой в одночастной тоске

Миром не пройденный стиль без портрета,

В слаженной ясности слова и цвета,

Чтобы сомнению видеть черты,

Помня свою удручённую лампу

Пользы движения мира – напротив

Чёрной утопии в сердце другом.

Из разногласия светит по нраву

Долгий намёк изучения форм красоты,

Верит упрёком в оценке за этот -

Свет из движения маски почёта,

Встал, чтоб уйти на земное любви,

Миром заброшенный мост открывая

Через руины, изнеженных счастьем -

Права культуры о жизнь и упрёки.

Лишь человеческий факт поднимает

Должный апокриф понурой оценки,

Видит свою изумлённую в дали -

Тень исторической маски и манит

Сквозь обличение форм красоты,

Волей из ноши по ней пробегая -