Стараясь помочь с выступлением, он научил меня молитве из Корана, которую произносит пророк Моисей, тоже заика, как сказано в нашей священной книге: «Господи! Раскрой для меня мою грудь! Облегчи мою миссию! Развяжи узел на моем языке, чтобы они могли понять мою речь» (Та Ха 25‒28).

Даже сегодня, когда мое заикание почти полностью под контролем, я всякий раз повторяю эти строки, когда собираюсь заговорить.

Свою первую речь я произнес безупречно, на урду, национальном языке нашей страны. Я не могу сказать, как это произошло, но это было потрясающе. После выступления мой учитель математики, Ахмед Кахн, подошел ко мне и сказал: «Шахин, ты разжег пламя». Шахин означает сокол, и некоторое время отец настаивал на том, чтобы я представлялся именно так. Тот успех сблизил нас с ним. Он утвердил его в давних мечтах на мой счет, а мне придал уверенности. Я стал относиться к себе по-другому: не как к уродливому мальчишке с темной кожей и большим носом, который к тому же еще и заикается, а как к мальчику, победившему на дебатах и преодолевшему свой недостаток. Думаю, уверенность порождает еще большую уверенность.

Состязания проходили по всему региону, и мы часто ездили на них на автобусе. Один раз я уже решил, что у меня нет шансов: всю долгую поездку по ухабистой дороге я снова страдал от жестокой тошноты. Я сидел с белым лицом, обливаясь потом. Остальные участники тоже ехали там, и я видел, как один из них, глядя на меня, усмехнулся.

– Ты, значит, будешь выступать с речью?

Я кивнул.

– Спорим, не будешь, – расхохотался он.

Я понимал, почему он смеялся надо мной. Никто бы не поверил, что этот измученный ребенок сможет выйти на сцену. Но на следующий день я победил в дебатах не только того мальчишку, но и всех остальных – выиграл состязания. Заика оказался отличным оратором. Мой успех стал лучшим ответом на насмешки. Я называю это «позитивным возмездием». Такого принципа я придерживался всю свою жизнь – побеждать противника без ненависти.

Хотел бы я сказать, что мое красноречие на публике положило заиканию конец, но нет. Прошло много лет, прежде чем я начал справляться с ним получше. Это произошло практически случайно, когда я уехал из Шанглы в Сват, чтобы изучать науку и английский язык. Полностью оно не прошло до сих пор, но по мере того, как я взрослел и завоевывал признание у окружающих, я стал уверенней в себе и смог принять его как часть себя. Я познакомился с одним замечательным доктором, физиотерапевтом – сам я врачом так и не стал, – который рассказал мне про Демосфена, греческого оратора, который клал в рот камешки, чтобы совладать с заиканием. Демосфен ходил по берегу моря и произносил свои речи, стараясь перекричать шум прибоя. Я тоже использовал камешки и делал специальные упражнения против заикания. Одновременно я научился подбирать слова, заменяя те, на которых мог споткнуться: например, выбирая между «солнцем» и «луной», я выбирал «луну». Зная, что запнусь на «женщине», я инстинктивно предпочитал «даму». Это ограничивало мое красноречие, и я понимал, что лучшие слова порой от меня ускользают, зато я мог выразить свое мнение. Тяжелый выбор: простое слово, зато быстро, или сложное, но медленней. Так происходит и по сей день.

Когда меня впервые попросили прочесть свое сочинение перед всей аудиторией в университете и я снова почувствовал, как немеет мой язык, лектор предложил:

– Зиауддин, может быть, кто-то прочтет его за тебя?

– Я буду читать сам, – был мой ответ. – Если его прочту не я, это будет уже не мое сочинение.

Лицо лектора казалось пристыженным. Он сам ужаснулся своей оплошности.