«Странный сон», – мелькнуло в голове. Алан с силой ущипнул себя за кожу на руке, и организм отозвался явственной болью, которая сошла на нет через десять секунд. Но на ее месте появилась какая-то пугающая внутренняя дрожь. Не та, что появляется, когда выходишь в зимнее утро на улицу в одном термобелье, а скорее похожая на ту дрожь, что испытываешь, когда в фильме ужасов натыкаешься на особенно пугающий эпизод в высшей точке саспенса.

«Разве во сне можно чувствовать боль?», – испуганно озадачил Алана собственный разум. Парень уперся руками в землю, ощущая ладонями каждую травинку, и поднялся. Взгляду его предстало бескрайнее поле, усеянное не только травой, но и цветами. Однако цветы эти, как и небо, разительно отличались от тех, которые Алан видел каждый день по пути в кузницу и обратно. Красные, зелёные, синие, белые, фиолетовые, а главное – исключительно симметричные, они напоминали бесконечные фракталы и излучали из своего нутра тускловатое, с яркими переливами, свечение, создавая иллюзию постоянного движения и вращения бутонов. Эти цветы казались невозможными в реальности, глюком сознания, иллюзией, высококачественной графикой из современной видеоигры, но никак не реальными цветами. Алан, затаив дыхание, протянул руку к ближайшему из цветов и осторожно прикоснулся к нему пальцами. Лепестки тут же податливо подались вниз, как будто обнимая каждый палец, а в местах соприкосновения излучаемый ими свет начал часто пульсировать и меняться, переливаясь разными цветами радуги. В памяти Алана всплыл факт того, что подобные цветы он описывал в том же самом рассказе, где было и небо с росчерками подобия электронов.

Еще одним вопросом без ответа стало то, что парень был одет в некое подобие простой тканевой одежды: мягкую наощупь рубаху песочного цвета с открытым воротником и тонкой шнуровкой в районе шеи, длинными рукавами и узким поясом из той же ткани, плотные штаны, отдалённо напоминающие тонкую выделанную кожу крупного рогатого скота, и высокие коричневые сапоги из потертой кожи без каких-либо изысков. Нижнего белья под портками не оказалось, что не добавило настроения, но не было и критично.

Как многие писатели, Алан, конечно же, мечтал о том, чтобы однажды попасть в собственный мир, но не мог и допустить мысли, что это возможно. Быть может, это просто сверхреалистичный сон, который всё-таки можно объяснить? Если так, то рано или поздно он закончится, и парень сможет дать логическое объяснение происходящему.

Изучив взглядом горизонт, Алан увидел вдалеке небольшой холм, на котором, излучая мягкое розовое свечение, росло низкое дерево с раскидистой кроной, которое он в своем рассказе называл «розалист», потому что вместо листьев на нём росли цветки, похожие на бутоны роз.

Наконец, собравшись с мыслями, Алан встал на негнущихся ногах и медленно побрёл к древу, рассекая море травы и цветов. Он попытался вспомнить максимально подробное содержание рассказа. Сюжет его закручивался вокруг девушки со странными магическими способностями, которые даже по меркам этого волшебного мира были несколько пугающими. По ходу сценария эта девушка решает сложный внутренний, с принятием себя, и внешний, с принятием обществом, конфликты, а затем находит себя в ремесле придворного мага одного из трех королевств основного континента. Событий в рассказе было описано немало, но временной промежуток Алан охватил довольно короткий, да и в историю мира, как профессор Толкин, не ударялся, так как цели сделать цикл рассказов или написать книгу у него не было. Какой-то особо ценной информации вычленить из памяти так и не удалось, но это было неудивительно: в рамках локальной истории одного персонажа глобальные конфликты и события Алан не охватывал. Если он каким-то невообразимым чудом действительно попал в свой собственный мир, то итог у этого анализа был неутешительным: демиург понятия не имел, как работает этот мир, не считая легенды его создания, разработки концепции магии и географическо-политической карты в общих чертах. И ладно бы Алан попал в тело главной героини: тогда история развития сюжета была бы ему знакома. Но как поступать ему, иномирной единице, оказавшейся в не совсем до конца прописанном мире?