Я, конечно же, не знал доподлинно, «почему?», и поэтому часто с грустью вспоминал своего первого наставника, умного и, я бы сказал, не по годам мудрого Хабира Зайнуллина. К счастью, случилось так, что Гарай Гараев, моими стараниями, устроился на работу в районный отдел культуры, и мы – два старых друга – стали жить в одной квартире. Я открыто делился с ним всем, что случалось со мной в командировках. А он, хотя и не отличался юношеским пылом, всегда принимал мою точку зрения, умел найти примеры из личного опыта, избавлявшие меня от сомнений, помогавшие утверждаться. Только из-за вспыльчивости и юношеской непоседливости Гарая не смогли мы с ним предельно сблизиться и стать закадычными друзьями, готовыми пожертвовать всем ради товарища.
В один из дней в райкомол зашла взволнованная Елена Мачтакова и, дождавшись момента, когда мы остались одни, сказала: «Аяз, знай, меня вызывали в МГБ и очень подробно расспрашивали о тебе. Их больше всего интересуют твои отношения с человеком по фамилии Тавлин».
Это было предостережение, предупреждение это было. Сейчас, с высоты прожитых лет я так расшифровал значение этих слов: в те дни к нам с Тавлиным примкнул ещё один человек! И последующий ход жизни подтвердил мою догадку. Что самое удивительное: этот человек до самого ареста держал нас в поле зрения и никогда от нас не отставал.
Мало того, на августовском совещании учителей я выступил от имени комсомола. «Состояние школ тяжёлое, – петушился я, – учителя протухли, заплесневели и отупели…» Остальные ораторы начинали речи именем Сталина и заканчивали их пожеланиями крепкого здоровья Великому Вождю и криками «ура». А моё выступление было сплошь очерняющим. Понятно, что без долгой профилактической беседы после такого выступления не обошлось. На мой довод: «У меня нет положительных примеров, я ничего подобного не встречал!» начальник кисло сморщился и, глядя мне прямо в глаза, врезал ответной фразой: «Не встречал светлых примеров в жизни – придумай! Для чего тебя поставили комсомольским вожаком?»
Наше поколение с отвращением смотрит на сталинизм. Растоптанные и раздавленные – это же мы! Всю жизнь я бился в силках ущербных мыслей. Со школьной скамьи мне вдалбливали: если бы ты не в нашей прекрасной стране родился, а в далёкой Америке… за кусок хлеба мыл бы грязную посуду. А так, в институте тебя выучили, работой обеспечили, жить есть где. В тюрьму не посадили! Только успевай благодарить!.. Так и жили: дрожали от страха и благодарили!
Валерий Приёмыхов, драматург, актёр, исполнитель роли Басаргина в известном фильме «Холодное лето пятьдесят третьего».
Мои школьные годы – годы войны. Я не помню, чтобы на летних каникулах я отдыхал, а тем более бездельничал. На подворье, на гумне работа не кончается. Но основная работа – в колхозе. В глотку тебе готовы впиться ради этого! Два года я скотину пас в Верхнем Багряже, один год овец, второй – хрюк-хрюк, чавк-чавк – свиней. Колхозник – раб, а пастух – и того ниже, даже названия нет подходящего. Подтиратель свиных задниц. Из-за своего бесправного положения, наверное, привык я относиться с опаской к начальству всех уровней – от высокого до самого мелкого. Звеньевой виделся мне молотом, бригадир – ножом, председатель – косой. А представители районного начальства были для меня палачами, сатрапами, дьяволами. Их одинаковая тяжёлая походка, манера разговаривать «через губу», готовность в любую секунду обложить любого человека трёхэтажным матом больно ранили мою поэтическую душу, вызывали отвращение. Не помню я, чтобы и председатели-бригадиры по-доброму общались с живущими бок о бок с ними односельчанами, справлялись об их делах и самочувствии. Сами они постигали эту «науку» или в райцентре их научили, куда деревенские «князьки» ездили через день, не столь важно, в общем, если вчерашний крестьянин получал кроху власти, то очень быстро портился. Приобретённые смолоду дурные манеры и сегодня никуда не ушли, я до сих пор общаюсь с власть имущими лишь по крайней необходимости и с большой неохотой. Визит по какому-либо поводу к начальству – смертельная пытка для меня. Сидят, все такие важные, «заслуженные», с жестянкой «лауреат!» на груди, а пастушья, рабская сущность продолжает властвовать их сознанием! Чёрная сила большевизма глубоко проникла, впиталась намертво в представителей нашего поколения. Я тоже был таким представителем. Хочу рассказать эту историю, ничего не упуская.