– Ваше высочество, – запротестовал он, – по этикету…

– Боже мой, о чем вы? – горько воскликнула она. – Какой этикет? Меня унижают уже семь лет, и теперь я должна заставить стоять единственного человека, оказавшего мне почтение? Садитесь немедленно!

Рекем едва заметно улыбнулся и исполнил приказ. На первый взгляд девушка была такой хрупкой, что, казалось, стоит крикнуть, и она упадет в обморок. Но теперь стало понятно, что столько времени она сопротивлялась королю и ведьме Сайхат благодаря волевому характеру. Несколько лет ей, как и ее матери, не позволяли покидать стены замка, не давали деньги даже на необходимое, лишали верных слуг, не позволяли писать письма и видеться с друзьями. Сайхат с ведома короля с каждым годом ужесточала условия их содержания. Всех, кто проявлял милосердие к изгнанницам или называл женщин титулами, которых они лишились, жестоко наказывали. Лишь после казни ведьмы король стал обращаться с пленницами мягче, и многие надеялись, что скоро он вернет их ко двору.

Мирела рассеянно окинула взглядом маркиза. Рекем смутился: знал бы, что увидит принцессу, обязательно бы побрился. Одна прядь длинных темных волос упала на лоб, и он машинально откинул ее.

– Что у вас случилось, маркиз? Вы выглядите не очень хорошо. Надеюсь, с вашей матушкой всё в порядке? Я помню ее. Она играла со мной в детстве.

Леди Ароди маркиза Бернт и вправду какое-то время была фрейлиной королевы Езеты и няней юной принцессы, но как Мирела могла это помнить?

– Леди Ароди… – он прочистил горло и продолжил. – Моя мать в тюрьме. Я хотел просить вас…

– Что?! – Мирела вскочила, и Рекем тоже поднялся. – Маркиза Бернт в тюрьме? Как это могло случиться? Это же бред какой-то! Ей уже шестьдесят лет…

– Шестьдесят три, – уточнил маркиз.

– Я в жизни не знала более доброй и безобидной женщины, – принцесса сделала несколько шагов к узкому, похожему на бойницу, окну, но тут же вернулась. – В чем ее обвиняют?

– У нас нашли… – Рекему нелегко было говорить об этом, но принцесса должна знать всё. – Наш дом обыскали солдаты короля… Видимо, кто-то донес… И нашли небольшой кусок холста с изображением герба… И в этом гербе… Там листья яйтана3, а под ними – огнерогий иттай4… Так что ее обвинили в государственной измене и подготовке заговора.

В комнату неслышно вошла горничная. Сервировала стол для чая, наполнила чашки ароматным настоем и села в дальний угол на маленькую скамеечку.

– Да это же бред какой-то! – возмущенно повторила Мирела. – Герб… Она сама его рисовала? Художника, я думаю, не нашли?

– Я не знаю. Возможно, нашли. Возможно, он и донес.

– Послушайте, маркиз, вы что, действительно верите, что ваша мать могла заказать такой герб?

Да, он верил. Лет с семи, как только родилась принцесса, мама шутила о том, что его невестой станет принцесса крови. И когда нашли эту улику… Но ведь это не повод арестовывать ее! Никакого заговора не было, только наивные материнские мечты. Он и не видел принцессу до сих пор ни разу.

– Да что с вами, Ароди? – удивленно всматривалась в него Мирела. – Маркиза Бернт умная женщина, иначе бы не дружила с моей матерью. Неужели бы она хранила такое у себя? Неужели бы заказала такую вещь у художника? Нет, тут всё подстроено. Конечно, подстроено. И я сегодня же напишу его величеству. Скорее всего, кому-то потребовались ваши земли. Ведь ваш родовой замок недалеко от столицы?

– Да, ваше высочество, – он поразился, как быстро она всё расставила по местам.

– Я прошу вашего разрешения… Могу я от вашего имени предложить королю выкуп? Леди Ароди отпустят, но ваш замок…

– Всё что угодно, ваше высочество! – горячо воскликнул он. – Мне дорог родовой замок, но жизнь матери с ним не соизмерима. У нас есть другие владения. Я стану графом Цаир, виконтом Пелон, кем угодно! Пусть только отпустят ее. Но я должен предупредить вас… Король Манчелу и сам предлагал ей свободу. Если она признает, что брак короля с вашей матерью был незаконным, а значит, вы незаконнорожденная, то ее отпустят. Если же она откажется, то через месяц ее казнят.