– Шереш! – он вскочил, чуть не уронив стул. – Вы охренели тут все, что ли?

– Сядь, Ле, – отец произнес это таким тоном, что Удаган опустился обратно и замолк, хотя в душе всё кипело. Он готовил себя к тому, что, если отец согласится на это предложение, согласится пожертвовать собой ради счастья сыновей, он возьмет его в охапку – благо он сильнее – и унесет отсюда, чтобы никогда не переступать порог ни одного замка эймана.

– Я правильно услышал? – почти шепотом поинтересовался Авиел. – Вы готовы простить меня и вернуть в дом Орла за то же, за что двадцать лет назад изгнали?

– Да, Каракар, всё правильно, – Омри вперил в него взгляд. – Обстоятельства изменились. Грядет война с Энгарном. Нам нужен новый Охотник.

– Двадцать лет назад, – Авиел будто не слышал его, – глава моего Дома – Юламан Гриф – сидя напротив меня, объяснял, что Охотник – зло, но неизбежное зло. Что, пытаясь спастись от него, мы попадаем под еще худшее проклятие. Мне говорили, что я нанес ущерб всем эйманам. Что Халвард Барс – это вообще самое страшное, что могло постигнуть эйманов. Ведь из-за того что я убил Фарея, Охотником стал один из нас, да еще и семнадцатилетний мальчишка, который должен был лишь взять имя в Ритуальном круге. И теперь вы предлагаете мне вновь убить Охотника?

– Именно потому, что Халвард – самое страшное зло, – доброжелательно вступил Тахаш Крот, – нам и кажется, что новый Охотник будет хотя бы таким же, но никак не хуже. Однако ему потребуется время, чтобы взять полную власть. Там уж посмотрим, что выйдет. Авиел, тебе нечего терять…

– К сожалению, есть что. У меня живы сыновья. Двое женились. Пока они живы, мне есть, что терять. А если вдруг с ними что-то случится, – он почему-то пристально смотрит на Баал-Ханана, – я буду мстить тем, кто причинит им вред, потому что теперь я знаю, что Охотник причиняет боль, но он никогда не убьет эймана. Никогда!

– Значит, ты отказываешься? – взгляд Омри стал жестче, и Удаган напрягся.

– Нет, не отказываюсь, – Авиел откинулся на спинку кресла. – Вернее, я не откажусь, если вы предоставите мне гарантии.

– Какие гарантии тебе нужны? – оживился Воробей. – Деньги мы готовы отдать сейчас, остальное…

– Что за гарантия – деньги! – воскликнул Каракар. – Ты, Баал-Ханан, спишь на сундуках с золотом, а в твоем доме двести взрослых эйманов и ни один не бедствует. – То, что ты мне предложил, – это жалкие крохи с господского стола. Нет, я хочу, чтобы от моих сыновей не отвернулись вновь. Чтобы, если что-то пойдет не так, вы тоже узнали, что такое проклятие, изгнание, гнев Охотника. Я пойду на это при одном условии: добровольцы из ваших Домов помогут мне. По одному из каждого Дома. Я так понял, восстали три Дома?

– На самом деле эйманы разделились примерно пополам, – поправил Омри. – Нам поручили вести переговоры.

– Кто еще желает смерти Охотника?

– Дом Чайки, Крыса, Полоза, Пса…

– Отлично, – прервал Авиел. – Это мое условие: по одному добровольцу от каждого Дома будут помогать мне.

– Я согласен, – первым подал голос Баал-Ханан.

– Доброволец в каждом Доме найдется, – согласился Тахаш.

– Обязательно найдется, – Омри разглядывал Беркута, тот вскинулся, но опять сник под взглядом главы Дома.

– Тогда я тоже согласен, – удовлетворенно стукнул ладонью по столу Авиел. – Когда надо будет что-то обсудить, предлагаю встречаться здесь, – теперь он сообразил, что туда, где живут шестнадцать эйманов, даже если они не взяли имя, трудно подослать шпиона: эймы издалека заметят приближение посторонних. – Мои визиты к брату не будут выглядеть подозрительно. В следующий раз я хотел бы увидеть всех заговорщиков, тогда решу, кто именно мне нужен в первую очередь. После нам необязательно встречаться всем сразу, – Каракар поднялся. – Главы Домов могут не подставляться. Вы будете узнавать обо всем от своих добровольцев, но вам лучше быть предельно осторожными и без необходимости не появляться здесь. Я не хочу, чтобы в случае неудачи погиб чей-нибудь Дом. И напоследок… – насмешливые глаза еще раз скользнули по собравшимся. – Буду с вами откровенен… Халвард надоел мне, едва стал Охотником. Надоел так, что, если бы я мог, давно бы его убил. Хуже, чем мне было, вряд ли могло быть. И если я до сих пор этого не сделал, то лишь потому, что ничего у меня не получилось. Я надеялся, что если справился с Фареем, то и с ним смогу, но не тут-то было. Я не могу убить его один. Но, если объединимся, у нас получится. Есть у меня кое-какие идейки.