Слова очень походили на издевательство. Куда ей деваться в эти полгода? Переждать в Энгарне или прожить в замке Каракара на правах гостьи?

Она возвращается к дому, где жила в эти дни. Алет бросается навстречу и едва не падает – он еще слаб.

– Всё в порядке, – успокаивает она Сокола и задумчиво трет лоб. – А почему непременно нужно его согласие? – тут же спрашивает о том, что ее беспокоит. – Почему нам нельзя сыграть свадьбу без него?

– Если он не благословит, у тебя не будет детей, – выдавливает из себя Алет.

– И еще, если Охотник прикажет Алу бросить тебя, он бросит, – уныло добавляет Удаган Лев, стоящий рядом. – Или умрет. Мы не можем противиться ему, ты же видишь. Если Халвард проведет венчание, вас с Алом уже ничто не разлучит.

Так он называл Сокола – Ал. Алет звал брата – Ле. Интересно, как они именовали младшего Шелу: Ше или Ла?..

Алет открыл рот, но так ничего и не произнес, хотя и пытался.

– Что? – нахмурился Удаган.

– Запрет! – с трудом выдавил Сокол. – Шереш!

– Ладно, идем домой. Тебе полежать надо…

Ранели вздрогнула и чуть приоткрыла веки. Щека по-прежнему прижималась к горячей груди Алета. Ей приснилось то, что происходило позавчера. А сейчас она провела ночь с Соколом назло Халварду. Состояние у нее было странное: будто она то ли плыла, то ли летела куда-то. Не сразу Ранели поняла, что Алет нес ее на руках.

В полусне она обхватила его шею. Вскоре Сокол положил девушку на кровать в ее комнате, но, когда хотел уйти, она так и не расцепила пальцы. У оборотня, даже у девушки, сила немаленькая.

– Ранели, Катрис… рядом… – прошептал он умоляюще.

– Мы тихонечко, – заверила она.

И Алет задержался у нее в спальне.

17 юльйо, Жанхот

Ялмари вернулся в Жанхот днем. Недалеко от столицы в деревне его ждал Герард Сорот маркиз Нево5 с некоторыми другими аристократами, чтобы устроить принцу торжественный въезд в столицу. Он выторговал себе только право въехать в закрытой карете, чтобы не переодеваться в наряды, благодаря Герарду вошедшие в моду этим летом: колет с короткими рукавами, рубашка с большими кружевными манжетами, огромный отложной воротник; свободные штаны, подвязанные под коленом шелковой лентой с бантом; на большой шляпе, слегка приподнятой с одного бока, огромные перья. Ему гораздо привычнее кожаная куртка до середины бедра и старомодная широкополая шляпа, закрывающая, если надо, пол-лица.

…Очень рано он узнал, что у него, в отличие от остальных людей, два имени. Одно – Ллойд Люп. Его дал король Энгарна – все полагали, что он отец принца. Второе – Ялмари Онер – дал настоящий отец. Возможно, если бы король не погиб, у кого-то из подданных и возникли бы подозрения, потому что внешностью принц походил на предполагаемого отца разве что цветом волос: они тоже были темные. А вот глаза у короля были голубые, кожа светлая, а принц черноглазый с чуть смуглой кожей, легко принимавшей загар. Но теперь сравнивать было не с кем. Лицо последнего правителя можно было вспомнить лишь по парадному портрету, который, по понятным причинам, видели немногие. Ллойд Люп погиб, когда принцу шел пятый год. Только четверо в огромной стране знали о том, как это произошло: королева, ее телохранитель Мардан Полад, принц и принцесса.

Едва Ялмари научился ходить, Полад взялся за его обучение: ни словом, ни движением, ни взглядом он не должен раскрыть тайны королевы. Иначе пострадают все.

Позже принцу предоставили выбор: оставаться рядом с близкими или покинуть Энгарн. Нелегкий выбор….

Но теперь выбора не было: он не может оставить сестру и мать. Накануне войны он нужен здесь, нужны его навыки, вбитые Поладом до мозга костей. За три недели, что он играл роль особого посланника королевы, он сумел найти союзников, но предстояло сделать еще немало.