Принесли меню. Настя выбрала салат с креветками и лапшу по-азиатски. Заказанное доставили быстро. Подцепив креветку на вилку, она с удивлением сказала Петрову: «Я не знала, что раки такие маленькие бывают!» А когда подали лапшу по-азиатски, воскликнула: «Так это ж макароны по-флотски! Обожаю!» Шоколадное мороженое она ела, причмокивая, жмурясь от наслаждения. Петрова смешили и умиляли эти признаки её провинциальной жизни в бедной семье.

Обещанная Петровым наживка – «Грин стар» и её модельное воинство – не оказалась обманом. Ну почти… Появилось оно, правда, не вживую, как ожидала Настена, а на большом телеэкране. Но вся пестрая карусель: бархат, кружева, оборки, вышивки, стразы, епископские рукава дирижаблями, стройные модельки в вечерних платьях, открывающих безупречные спинки красавиц с бесстрастными лицами весталок привела Настену в восторг, выражаемый её громким аханьем и даже хватанием Петрова за предплечье.

– Ух, какие принцессы! – говорила она про моделек, когда вышли с Петровым из кафе и прогуливались по парку. – Как с другой планеты!

– Да у тебя фигура куда лучше! – уверял Петров. – Надень такой, как у них, наряд, любая на втором месте будет.

Настена смеялась:

– Да ты что! Я против них – толстуха, и вообще, куда мне! И походочка и поворотики эти все… Это ж целая наука!

– А ты сама-то на какие курсы ходишь – не для моделек?

– Шутишь? Нет, я девушка реальная: на курсы массажисток, вот куда хожу. С аптеки ведь в любой момент погнать могут. А я думаю, хороший номер – место сиделки в богатом доме найти. Медсестра да ещё массажистка с сертификатом – знаешь, какие бабки можно заработать? А если ещё с проживанием найти, так вообще зашибись…

– А больной старик или даже старуха ещё и завещание на тебя написать могут, так? – спросил с насмешкой удивленный её планами Петров.

– А чего? Всякое случается в этой вашей сумасшедшей Москве! А между прочим ты сам-то чем занимаешься, ни разу не рассказывал.

Они присели на скамеечку, и Петров вздохнул, прикидывая, как объяснить ей смысл и суть своей необычной профессии.

– Понимаешь, Настенька, люди моей профессии создают нечто не материальное: фирменный стиль, «бренд» называется, и таким образом умножают ценность продукта.

– Как это? Почему умножается-то? Если не материальное?

– Ну возьмём, например, хорошие туфли женские на каблучках… Хорошие-то они хорошие, но если превратить их в лабутены с красной подошвой, то это уже будет не просто хорошая обувь, а супермомодное и дорогущее украшение для женских ножек, знак изысканности и благосостояния. Потому что тут люди платят не за продукт, а за эмоции, которые он вызывает. Понимаешь?

– Нет, я не понимаю! Это же типа жульничество – драть деньги за какую-то фигню! Ну покрасили подметки в красный цвет – они чем лучше стали?

– Ну погоди, тебе ведь новомодные платья нравятся? А кто-то же этот новый покрой, рукавчики, вставочки, бантики-шмантики выдумал. А почему нельзя носить одежду одного покроя и стиля, а каждый сезон чего-то новое воротить?

– Так тут ведь все красивое, материальное, а вы воздух продаёте! Вот ты, например, что такого сделал, что у тебя и тачка завидная и денег, я смотрю, хватает баб по ресторанчикам водить…

– Я, например, сочинил вот этот значок – золотую коронку с буквой S внутри, что значит Super. И теперь этот знак, чтоб ты знала, стоит на каждой мужской дорогой рубашке, футболке, носках как знак высшего качества.

– А без этого червячка позолоченного эти вещи хуже стали бы?!

– Но пойми, люди любят разнообразие, особинку – в слове, цвете, форме, дизайне. И кто-то должен откликаться на эти потребности.