На сердце стало маетно и тревожно. Предчувствие шептало, что не к добру это все. Как бы за малым налетом налет побольше не последовал… Впрочем, раз Серебряные стражи знают о прорыве, значит, усилят границу, укрепят защитный полог, пришлют отряд крылатых воинов побольше и выловят лазутчиков. Как хорошо, что мы с близнецами лунного нашли и спасли! Это он вести до Замка-на-скалах донес. Кроме них, лунных, защитить нас, бескрылых, от луавов некому.

― О-ох! ― выдернул меня из воспоминаний и раздумий матушкин стон.

― Иду, ма! ― Я откинула настоявшиеся травы на сито, которым накрыла тазик: пусть стекают, процеживаются.

Сама же помчалась в родительскую комнату. Присела подле матушки, руку ей на грудь положила и зашептала-забормотала заклятие, которому меня ведунья обучила. Скоро матушка свистеть перестала, и сердце её угомонилось, застучало ровно, уверенно.

― А теперь вот еще настоя травяного выпьешь и поспишь до утра, ― я метнулась к столу, перелила готовый настой в кружку, отнесла матушке.

Своими руками напоила ее, потихоньку приговаривая еще одно заклятие ― сонное. Матушка задремала.

Я вернулась в большую комнату, присела за стол, посмотрела на пустую сковороду, с которой близнецы всю колбасу и яйца утащить и съесть успели. Потянулась к кувшину с морсом. После визита старосты и очередного приступа у матушки на еду и глядеть не хотелось.

Отец, убедившись, что матушка хорошо устроена и спит глубоко, тоже к столу подтянулся.

― Хотел бы я знать, что это значит, ― высказался обо всем, что случилось. ― И как мне вас, детей своих, от беды защитить?

― Так, может, и не случится беды никакой? ― попыталась я его утешить. ― Приедут от первого советника люди, расспросят нас с братьями о том, что мы видели, и поедут восвояси.

― Хорошо бы так, Рейка. Хорошо бы…

Отец без особого желания пожевал лепешку с последним куском колбасы и отправился к себе в мастерскую, а я взялась со стола прибирать. Письма-письмами, а работу по дому никто не отменял. Утром не до грязной посуды будет.

Закончив прибирать со стола, я заглянула к отцу в мастерскую:

― Матушка до утра спать будет, ― сказала ему. ― А мне бы к Немому да к ведунье сбегать, известить их, чтоб не ждали. Мы ведь с тобой утром как уедем, так только через полтора десятка дней вернемся.

― Не ходила бы ты, доча, накануне отъезда никуда, да братьев за собой не водила бы. Слышала же, что Староста сказал: неспокойно в округе, Серебряные стражи гибнут, соколы басилевса с письмами летают.

― А представь, как дед и лесознавка тревожиться будут, если я пропаду на добрую половину лунницы, ничего не сказав? Ведунья ― та хоть рядом с людьми живет, да язык имеет, чтобы спросить, а Немому как быть?

Отец поджал губы, покачал головой:

― Ты ведь от своего не отступишься, Рейка? Ладно, бегите, только быстро. Чтоб до полуночи дома были!

Мы с близнецами только того и ждали. Чуньки домашние фетровые скинули, сапожки охотничьи обули и тут же на задний двор выбежали, а оттуда, тайком, огородами, помчались к лесу.

Первым делом к ведунье забежали. До нее ближе было, да и задерживаться у нее я не намеревалась.

― Тетка Хикса, здравствуй! ― окликнула старуху. ― Мы с близнецами на пару слов к тебе заскочили, да вот гостинцев с собой принесли.

― Крынку с молоком да яйца в погреб, на лед, хлеб ― в ларь, сама ― ко мне в тайную комнату, а братья пусть идут рыбу в ручье удить, там сейчас самый клёв, ― распорядилась лесознавка, выглядывая сверху, с чердака.

Близнецам повторять надобности не было.

― Иди, все сделаем, ― махнули они мне и полезли в погреб.

Я же пошла на голос ведуньи.