– Да ну тебя, – отмахнулась Чернявка, – как ты сходила-то? Сильно рассвирепел твой дружок?

– Буковац-то? Сама как думаешь? Так мало даров ему никогда не приносили. Еле ноги унесла. А потом еще эта буря, и у моря был… – начала Веледара, но прервалась. Нет, лучше не рассказывать это даже лучшей подруге.

– Так что там у моря? – Шторм у моря сильный был, даже на берегу страшно стало. Шкатулку-то кузнеца этого вернула в итоге? – быстро сменила тему девушка.

– Не успела. Еще бы чуть-чуть и я бы ее тааак приложила. Ух! Без зубов осталась бы точно. Ну ничего. Она у меня еще получит. Так получит! – не заметив подвоха, мрачно строила планы возмездия Чернявка, уминая за обе щеки лесную малину, которую срывала у придорожных кустов.

Так болтая ни о чем, они дошли с корытами до широкой реки. За ветками деревьев у небольшого пологого берега блестела голубая гладь. Если следовать за течением извилистой кормилицы леса, то можно было выйти к морскому берегу, куда река настойчиво звала. Находится здесь было приятно. Принесенные во время паводка засохшие деревья причудливой формы на берегу служили скамьями, а грустные ивы давали приятную тень. Чуть поодаль у небольшого мостика виднелась ряска, а у самого берега – заросли мяты.

Недолго полюбовавшись пейзажем, девушки принялись за работу. Предстояло самое сложное: прополоскать многочисленное белье от золы. Стирать Веледара любила не меньше, чем готовить на всех названных сестер. Лучше уж пасти скот, собирать сено в стога или даже подносить дары злобным демонам. Мало, что нужно было притащить и унести обратно на себе тяжеленные корыта, так еще и руки потом не только болели от ношения тяжестей, но и сильно чесались от разъедающей мыльной смеси, которую получали из золы.

Вечернее солнце уже садилось, окутывая мир в теплые лучи света. Над рекой кружила в бешеном танце мошкара, а воздух постепенно становился прохладнее. Усталость от прошлой ночи все еще давала о себе знать. К тому же хотелось есть. Веледара не ела со вчерашнего дня, и съеденная по пути малина помогла не сильно. Полоская очередной сарафан, Веледаре показалось, что в ледяной воде ее руки что-то коснулось. Внутри промелькнуло неприятное чувство, но быстро исчезло.

Ведьма покосилась на Чернявку. Та самозабвенно собирала мяту. Тяжело вздохнув, девушка отжала одежду и положила к куче других вещей.

– Помочь мне не хочешь? Мы так отсюда не уйдем.

Чернявка отвлеклась от любования целебной травой и подняла голову на подругу. Виноватой она не выглядела.

– Ты взгляни! Это самая свежая. Из нее такой настой получится! Я еще Перунов цвет засушила, потом с ромашкой смешаю. Заснешь в одни миг, – не обращала внимания на тон подруги темноволосая ведьма, – Хотя у тебя и без того со сном нет проблем, дрыхнешь вон без задних ног, – хихикнула Чернявка.

Беспечность и веселость целительницы иногда сильно раздражали Веледару. Сейчас был как раз такой случай. Пробубнив что-то неприятное в адрес хохотушки, ведьма вернулась к утомительному занятию.

– Веля, осторожно, – голос Чернявки вдруг стал серьезным. Она напряженно смотрела куда-то позади подруги.

Значит, предчувствие не обмануло. Ведьма кожей почувствовала на себе недобрый взгляд и резко обернулась. Промедли она хоть на мгновенье, нечисть, вынырнувшая из воды, схватила бы ее и потащила на глубину реки. В нос ударил резкий запах. Его было ни с чем не спутать. Сладковатый, тошнотворный. Так пахли мертвецы.

На мостик хотело взобраться, покрытое темной тиной и водорослями существо, похожее на человека. Когда-то они им и было. Приглядевшись можно было заметить, что склизкие бурые водоросли были не водорослями вовсе, а длинными, спутанными волосами. То, что раньше было одеждой, превратились в лохмотья, прилипшие к телу. Разбухшему синему телу некогда молодой девушки.